Клей прикрыл ладонью глаза от солнца и посмотрел в его сторону.
Откуда-то появилась мисс Эштон. Неужели она видела его жалкую попытку доказать ей и всем остальным, что они не правы? Будь она проклята!
Схватив его руку, которая была сильно порезана и кровоточила, она стала вытирать ее кружевным платком. Девушка не произнесла ни слова, не поднимала на него своих детских ангельских глаз, действуя с ловкостью опытной сиделки. Щеки ее были бледными, а губы крепко сжаты.
Закончив, она отступила назад. Придерживая рукой лиф платья она несколько долгих секунд молча смотрела на него, а затем взяла со стола последний клубок. Голос ее звучал монотонно и нежно, как у заботливой и любящей матери. Она вложила клубок в неповрежденную руку герцога и сомкнула его пальцы вокруг нитяного шарика.
– Боюсь, в своем нетерпении я хочу слишком многого и слишком быстро. Первым естественным шагом было бы попытаться вернуть подвижность и чувствительность пальцам рук. Сожмите и разожмите клубок, ваша светлость. Больше ничего. Только сожмите и разожмите. Получается?
Он смотрел на желтый клубок, на пальцы девушки, мягко обхватившие его ладонь и помогающие сжать руку. Он сжал клубок.
– Очень хорошо.
Ее свежее дыхание согревало его холодную щеку. Когда она отстранилась, он внезапно ощутил себя – странно! – покинутым и очень уязвимым. Гораздо более уязвимым, чем позволял чувствовать себя в последнее время.
«Сжать – отпустить. Сжать – отпустить».
Да, у него получается.
«Сжать – отпустить».
Немного сильнее. Теперь мягче, не так грубо, еще нежнее, как будто это женская грудь. Да, да. Он закрыл глаза и представил себе… вспомнил, как колыхалась ее грудь под потертыми кружевами старенькой сорочки.
Подняв голову, он оглянулся в поисках своей сиделки. Она исчезла.
Сладкий запах сена и зерна окутал Марию, когда она вошла в конюшню. Она направлялась в дом переодеться и сказать Гертруде, что Бейсинсток вместе с леди Дреймонд уезжают в Лондон примерно через час. Бейсинсток осторожно катил кресло брата по вымощенному кирпичом проходу между вычищенными стойлами. Салтердон молчал и смотрел прямо перед собой.
При приближении герцога конюхи отрывались от уборки навоза и чистки лошадей и снимали шляпы.
– Как хорошо, что вы вернулись, – мягко сказал молодой парень с соломенными волосами.
– Да, – подхватил другой. – Без вас тут все не так.
В этот момент распахнулись створки ворот, и в проходе появился всадник, который так ловко гарцевал на арене. Разгоряченное тело жеребца было окутано облаком пара, блестящая шкура гнедого искрилась инеем. Его мощная шея была красиво изогнута, полированные копыта высекали искры. Всадник едва сдерживал животное, направляя его к Салтердону.