На ее лице отразились боль и гнев. Но больше всего его задела жалость, мелькнувшая в ее усталых глазах.
– Нет ничего ужаснее, чем беспомощно наблюдать, как человек, которого ты любишь, на твоих глазах постепенно угасает, лишаясь жизненных сил и превращаясь в пустую оболочку, а затем умирает, – ее голос сделался задумчивым, низким и хрипловатым. Веки Марии опустились, а губы вновь стали по-детски пухлыми – Салтердон был не в силах оторвать от них взгляда.
– Ты молишь Господа, чтобы он прекратил его страдания – его и ваши. А через секунду просишь продлить его несчастную жизнь и обещаешь, что всю оставшуюся жизнь будешь исполнять любое его желание.
В комнате воцарилось напряженное молчание. Каждый пытался справиться со своими чувствами, и на мгновение ему показалось, что она готова расплакаться. Он не мог отвести взгляда от лица девушки.
Огромные голубые озера ее глаз показались ему прекраснее всего на свете.
– А теперь вы понимаете, – прошептала она и отстранилась, – что нельзя помочь тому, кто не помогает себе сам.
Мария с усилием повернула кресло и подкатила к огню. У него мелькнула мысль, что она намерена бросить его в огонь и разом покончить со всем этим. Вместо этого девушка подошла к письменному столу, взяла книгу и швырнула ему на колени.
– Весь следующий час вы будете вслух читать книгу. Это не только поможет концентрации внимания, но и послужит прекрасным упражнением для тренировки подвижности языка, как пианино для пальцев. Это произведение Оливера Голдсмита. Называется «Викарий из Уэйкфилда». Начните, пожалуйста, с первой страницы.
Она опустилась на соседний стул, перевела взгляд на огонь в камине и умолкла в ожидании. Через несколько минут Мария сердито вскинула голову и, не глядя на него, сказала:
– Не стыдно, если не получится. Стыдно не пытаться. Разозленный ее безразличным тоном, он несколько секунд рассматривал профиль девушки. Вот, значит, как. Она сдалась, пришла к выводу, что лучше вернуться в дом викария, чем вести независимую жизнь, присматривая за умственно и физически неполноценным. Он решил бросить «Викария из Уэйкфилда» в огонь. Нет, лучше в нее.
Вместо этого он открыл книгу, перевернул страницу и принялся внимательно вглядываться в текст. Крошечные буквы плыли у него перед глазами, заставляя сосредоточиться, отчего у него начинало ломить виски. Ему пришло в голову, что он не брал в руки книгу с тех пор, как этот проклятый бандит ударил его и оставил лежать лицом в грязи.
– Не могу, – пробормотал он, крепко зажмурив глаза. Сжав зубы, он еще раз попытался сосредоточиться.