«Знаменитая история монаха Бэкона» появилась почти одновременно с немецкой народной книгой «История о докторе Иоганне Фаусте»; не исключено, что англичане, прознав о том, как много говорят на континенте о немецком чернокнижнике, решили не отставать и прославить своего, доморощенного. В середине XVII века великий скептик и врач сэр Томас Браун поместил в свою книгу «О всеобщих заблуждениях», разоблачавшую сплетни, предубеждения и суеверия, распространявшиеся среди людей, словно эпидемия или поветрие, замечание следующего характера: «В каждом ухе звучит эхо истории монаха Бэкона, который сотворил медную голову, произносившую слова: „Настало время". И хотя здесь не затрагиваются подобные инциденты, в данном случае история истолкована слишком буквально, хотя на самом деле была не чем иным, как мистическим преданием о великом делании философа, которым он в действительности был занят. А медная голова не означает ничего иного, как сосуд, в котором оно совершалось, а слова, которые голова произносила, не что иное, как возможность следить за Часом зарождения, или рождением мистического сына, Философского Царя Луллия [1]: восхождением Лиственной Земли Арнольда [2], когда земля оплодотворяется водой настолько, что становится белой и излучает сияние. И если этого не соблюдать, то все делание окажется напрасным, так пишет Петр Добрый [3]: „Здесь заключены совершенство и всего труда, ибо в этот день, в тот самый час появляются элементы в первозданной чистоте, которые тут же нуждаются в соединении — прежде чем улетят от огня". Читателю остается поверить на слово: сэр Томас Браун был одним из самых скептических и трезвых умов своего времени, а изложенная выше абракадабра — не что иное, как типичный пример истолкования в качестве алхимического рецепта всего, чего угодно. Роджер Бэкон пострадал от того, что проповедовал сам: искать в каждой фразе ученого труда скрытый, космологический смысл.
История брата Раша, сохранившаяся благодаря сравнительно позднему изданию, вышедшему в 1620 году (к XIX веку в Англии осталось всего два экземпляра этой книги), уже в начале XVI века была популярна в Германии, где о ее герое складывали поэмы и баллады. Как и многие другие народные книги, история брата Раша появилась в Дании, и можно сказать, что известное замечание из диалога Гамлета и могильщиков о «датской почве» помимо прямого имело для первых зрителей и читателей еще и переносный смысл. Веселое, забавное, необычное приходило на Британские острова именно с «датской почвы», и бедный шут Йорик тут как нельзя кстати. Епископ Генрих Понтопидан, описавший легендарное морское чудище — кракена, упоминал в одной из своих книг, что ему довелось собственными глазами видеть изображение прославленного брата Раша в монастыре в Эссеруме. Под этим изображением даже красовалась эпитафия, нерифмованная часть которой была написана на «возвышенной» латыни, а рифмованная и смешная — на более прозаическом языке, датском. Оказавшись на английской земле, брат Раш обнаружил себя в приятной компании и, по наблюдению ученых — собирателей фольклора, за несколько десятилетий приобрел немало черт местного и национального героя — Робина Доброго Малого, о котором в Англии и по сей день слагают легенды. Образ Раша, несомненно, сложился в обстановке не слишком благожелательного отношения к монашеской братии в северных странах Европы. Обжоры, пьяницы, мздоимцы и скупердяи — «воспевать» подобным образом нравы монахов не переставали на протяжении многих веков. Нет ничего удивительного, что демон в этой компании чувствовал себя как в своей тарелке.