— Я отправляю семью к спафарию, — дрогнувшим голосом сказал кмет. — Может, под его защитой она на самом деле будет в большей безопасности, чем в этих горах. Хочу, воевода, чтобы ее проводил к ромеям лично ты. Гонец, доставивший послание, сказал, что его ждут две ромейские конные сотни, которые должны сопровождать его обратно к перевалам. Возьми половину оставшихся в замке воинов и передай мою семью этим ромеям. С ней я отправляю также самое ценное имущество, которое может пригодиться жене и дочери в случае какого-либо несчастья со мной… Спафарий Василий желает иметь доказательства моей любви к империи, пусть получит их, — с непонятной Борису мрачной усмешкой закончил Младан.
Акрит легко соскочил с дерева на землю, пружинисто выпрямился. Поправил сползшую на глаза каску, подскочил к Фулнеру.
— Русы, господин!
Викинг, безмятежно дремавший до этого в тени куста орешника, встрепенулся, вскочил на ноги.
— Сколько?
— Десять русов и проводник-болгарин.
— Куда скачут?
— В сторону замка кмета.
— Я сам хочу взглянуть на них. Помоги мне.
Акрит помог Фулнеру взобраться на нижнюю ветвь дерева, с которого только что спрыгнул, после чего викинг без особых затруднений добрался до вершины. На дереве он пробыл недолго, и когда снова очутился на земле, вид у него был явно озадаченный.
— Что прикажешь делать, господин? — спросил старший из акритов. — Где встретим русов и скольких будем брать живыми?
— Помолчи, ромей! — зло оборвал его Фулнер. — Лучше назови самых метких у тебя стрелков.
— Я и Гавриил.
— Оба будете стрелять в руса, которого я укажу. Один пусть попадет ему в ногу, другой — в плечо. Только в эти места и никуда больше. Хорошо понял меня?
— Да, господин. Что делать с остальными русами и болгарином?
— Они мне не нужны, а потому пусть сгинут под стрелами. Но учти, что ни один из них не должен уйти отсюда живым.
— Может, двух-трех взять в плен? — предложил старший из акритов. — Вдруг кто-нибудь из русов да развяжет язык?
Не будь с ними варяга, акрит так и поступил бы. Однако старшим над всем византийским отрядом был назначен именно этот викинг, вчерашний раб, заслуживший чем-то благосклонность самого спафария Василия. Ему были подчинены даже двое опытных, заслуженных центуриона, а потому ему, простому начальнику десятка акритов, сам Бог велел повиноваться варягу и не навлекать на себя его гнев. Поскольку бывший раб не имел ни военного, ни придворного звания, так почитаемых в византийской армии, старший из акритов и обращался к нему со всей возможной в таких случаях почтительностью — «господин».