Конрад в ту ночь спал беспокойно и после рассвета долго еще отгонял тревожные мысли об Амате. Он вышел в большую комнату, пригнулся, глядя в щелку ставен, как маэстро Роберто удаляется в щель между узкими домами и скрывается на ступенчатом спуске из переулка.
– Buon giorno, padre, – шепнула ему в спину донна Джакома.
Она опять застала его врасплох, неслышно появившись из коридора. Конрад успел заметить, что это был обдуманный трюк, ее любимая шуточка. Ей приходилось очень постараться, чтобы не слышно было стука трости. Когда дама не собиралась его разыграть, о ее появлении задолго предупреждало постукивание наконечника о пол.
Она внимательно посмотрела на него:
– Беспокоитесь о том, как вас примут в Сакро Конвенто? Конрад повернулся к ней лицом.
– Честно говоря, нет, мадонна. Я в печали – горюю о душе, которой не миновать гибели. Я повстречался недавно с одной... весьма смышленой девицей. Слишком умной для ее собственного блага. – Он снова ощутил подступающий гнев. – Сестра, которой монашеское одеяние не мешает предаваться развращенности, разъедающей ее сердце.
Он буквально выплюнул последнее слово.
Донна Джакома округлила глаза и подняла бровь.
– Среди ваших друзей есть женщина, брат? Вы, верно, очень озабочены ее судьбой, раз говорите о ней с такой горячностью.
– Я не говорю, что она – шлюха, – возразил Конрад. – Нас на несколько дней свела вместе судьба. Я имел в виду сестру-служку, которая доставила мне письмо Лео.
Матрона продолжала рассматривать его большими зелеными глазами. Она желала услышать продолжение, и Конрад вдруг почувствовал, что ему самому не меньше хочется высказаться. Донна Джакома подвела его к большому удобному креслу, села и внимательно выслушала рассказ отшельника. Тот передал ей историю девушки, насколько успел ее узнать.
– Я не стану говорить о ее проступках, потому что о некоторых из них узнал на святой исповеди. Не стану говорить и о своих подозрениях касательно ночи в Сан-Убальдо – это всего лишь подозрения. Но даже из того, что я видел сам, мне ясно, что сестра Амата оступилась на узкой тропе, ведущей к спасению.
Донна разгладила складки ткани на коленях – Конрад уже знал, что этот жест означает волнение.
– Бедный брат. Как сильно должно быть ваше разочарование! А ведь все началось прекрасно для вас обоих!
Для обоих? Конрад и в мыслях не сводил себя с Аматой вместе, но пожалуй, его благодетельница в чем-то права. Кажется, донна Джакома заглянула в глубины его души и обнаружила там разочарование, в котором он сам себе не признавался. Именно так. Поначалу Амата именно очаровала его. Он припомнил, что чувствовал, удерживая ее на уступе.