Вошёл Вадим. Стройный и подтянутый, в синем спортивном костюме. Однако сегодня усиленная утренняя зарядка с гантелями и гирями не пошла ему впрок: выглядел он устало, и чувствовалось, что был не в духе. Бросив «с добрым утром», он механически и равнодушно спросил отца:
— Как здоровье, папа?
Георгий Антонович не отвечал и не поднимал глаз. «Понятно. Уже услыхали, — подумал Вадим. — Шипела на весь дом…»
— Проси Марину, — сказала Екатерина Львовна. — Пора завтракать.
Вадим отвернулся и, сделав болезненно-недовольную гримасу, еле сдерживая себя в голосе, ответил:
— Причёсывается. Сейчас придёт.
Все трое молча ждали. Георгий Антонович читал. Екатерина Львовна то и дело вздыхала и от нечего делать протирала и без того сверкающие серебряные приборы. Вадим со скучающим видом стоял у окна и смотрел на улицу, заложив руки за резинку рейтуз на животе.
Бесшумно, как кошка, вошла Марина. Надетое на ней домашнее светлое платье, было строго и просто, но подогнано со вкусом к фигуре, и, казалось, очень шло не только к её красивой фигуре, но и к красивому овальному лицу и к светлым волосам. Усаживаясь за стол, она задела нечаянно коленкой мужнину ногу и резким движением отодвинулась от Вадима. Вадим бросил на неё злобный взгляд и фыркнул. Жест Марины и реакция Вадима вызвали беспокойство и растерянность на лице Екатерины Львовны. Она посмотрела на добродушное спокойное лицо мужа, бравшего себе кусок хлеба с вазы, и быстро нашлась: суетливо и с наигранной весёлостью стала разливать кофе, приговаривая, что сегодня прекрасная погода и что сам Господь покровительствует счастливчику Сергею Антоновию, послав ему такой день на именины.
Наконец и Екатерина Львовна умолкла, поддевая масло на нож и намазывая на хлебец. Завтрак прошёл скучно. Все молчали. Единственный голос подала Екатерина Львовна, ругнула купленный в магазине торт и кондитеров, которые, по её предположению, обманывают народ и приготавливают не тот крем, какой нужно, и хотя она сама не была уверена в том, что торт сделан не по рецепту, но говорила это неопровержимым тоном и говорила не потому, что кондитеры действительно заслуживают её критику, а чтобы что-нибудь сказать и не молчать.
Когда завтрак подходил к концу, Екатерина Львовна обратилась к Марине:
— Мариночка, вы сегодня, кажется, собирались в театр на дневное представление?
— Я сегодня занят, — ответил за жену Вадим. — В следующий раз.
— Вот как, — сказала Екатерина Львовна. — Чем же занят?
— Один знакомый попросил, чтобы я посмотрел его машину, — сказал Вадим, — Не может завести.