— Ты чего приехала? — спросил он, обращаясь к ней грубо. — Я тебе сколько раз говорил? Дура!
— Я по делу.
— Пошла отсюда вон! — крикнул Тихонов.
— Уйду, уйду, не ори. Чего разорался-то, — ответила женщина с обидой в голосе и прослезилась.
Олег был поражён такой неожиданной резкой переменой в Ромке и, чувствуя себя третьим лишним, с неприятным осадком на душе ушёл в барак. Мужики лежали на нарах и лениво переговаривались о том, что наступили опять смутные дни. Пришла Маруська, и Тихонов теперь задурит. Олег узнал, что Маруська — та самая его бабёнка, которая жила в одной деревеньке и уже приходила один раз. Тогда она приходила просто на свидание, но Ромка, постеснявшись мужиков, прогнал её. На другой день он исчез и появился только через трое суток. Отношения между Тихоновым и Маруськой, исчезновение его и столь же внезапное появление, — всё казалось странным и таинственным. На расспросы мужиков Ромка отмалчивался или отшучивался.
Теперь произошло совсем неожиданное.
Спустя несколько минут Ромка вошёл в барак, снял с себя доспехи, добычу и обратился к бригадиру:
— Беда случилась, — сказал он, — Маруськиному брату конь ногу сломал.
— Велика ли беда, — ответил бригадир. — Многие ломают и руки, и ноги, и вылечиваются.
— Да то худо, что жена у него больная и дети маленькие, — сказал Ромка. — Дров напилить некому. Надо пойти помочь. Ты разреши мне взять «Дружбу».
— Что ж, раз такое дело, бери, — сказал бригадир. — А когда вернёшься?
— Если завтра в день управимся, то послезавтра приду.
— Так ты что, сейчас хочешь уходить?
— Пойдём сейчас.
— Эх, приспичило! На ночь-то глядя. Останьтесь, переночуете, да завтра с лесовозом и уедете.
— Нет, брат, — сказал Ромка. — Пилёные дрова они и свои и Маруськины сожгли, да и ночевать бабе тут негде. А ежели хлёстко пойдём, то к девяти вечера уже дома будем.
— Ну, как знаешь.
Благодетель вышел в сени и крикнул:
— Манька! Иди погрейся.
Маруська вошла и села на табурет возле стола.
— Посиди здесь, — сказал Ромка, обращаясь к ней. — А я пойду «Дружбу» заправлю.
Тихонов спросил бригадира, в какой бочке берут бензин, и вышел. Олег сидел, развалясь у печи на лавке, и дивился всему, что видел и слышал. Он не мог от усталости пошевелить ни ногой, ни рукой, а Ромка, который весь день месил сугробы вместе с ним, ещё собрался идти пешком двадцать километров и нести на себе пилу по первому зову женщины, которую только что облаял. Ромка вошёл в барак. Он отдал ружье Маруське, которая ловко перекинула его через плечо, и, попрощавшись, вышел вместе с нею. Олег подошёл к окну и видел, как Ромка взвалил на спину пилу, и они пошли быстро по накатанной машинами дороге.