— Осинцев Олег Павлович!
Олег вздрогнул и вышел из строя. Капитан смерил его точно таким же взглядом. Пока офицер выкрикивал остальных, Олег вспомнил Марину, родной дом, бабушку, школу и друзей. Ему показалось, что он очутился страшно далеко от всего этого, от привычного, любимого, и уходит всё дальше в таинственно-суровый мир бесконечных шеренг, крикливых команд, зелёных мундиров. Олег посмотрел на офицера, но во внешности его не нашёл ничего сурового. Глаза его были, наоборот, добрые, серые, большие, точно такие же как у преподавателя биологии Кирилла Петровича, и у Олега отлегло на душе.
Новобранцев разбили по группам и увезли кого куда. Олег попал в часть, расположенную на границе с Афганистаном.
Гвардейские традиции обязывали поддерживать образцовый порядок и железную дисциплину. Начальство спрашивало за безобразия строго. Оно требовало от новобранцев, чтобы следили за своей осанкой и выправкой. О нарушении режима и речи не могло быть. Поэтому дедовщина в гвардии особенно не прижилась — не было вакуума, пустоты, которую можно было бы заполнить беспределом. Эта кошмарная язва коммунизма обошла Олега стороной к счастью и для него, и для окружающих, ибо с его характером, во-первых, на почве дедовщины конфликты были бы неизбежны а, во-вторых, неизвестно чем бы они кончились. А что касается порядка, то порядок Олег сам любил с детства, потому что бабушка была аккуратиста и приучила его к этому. Внутренне был дисциплинирован и до армии, потому что рано начал понимать, что в будущем на бабушку с дедом нечего надеяться, и надо надеяться на самого себя. А что до осанки и выправки, эти качества у него врождённые и учиться правильно держать плечи и грудь ему не надо было. Словом, казарменный режим не угнетал его. Но бывали дни полевых учений, и приходилось попотеть. Бегать, прыгать и ползать надо было с противогазом, оружием и прочей военной амуницией. Обычно это преодоление какого-нибудь замысловатого препятствия или атака условного противника. После атак, когда южное солнце печёт нестерпимо, а командир полка посматривает на часы и засекает время, гимнастёрку хоть выжми. Олегу больше всего хлопот доставляло ползание по-пластунски. Когда полз по-пластунски, выбиваясь из сил, и мокрая гимнастёрка прилипала к телу как банный лист, это было всего лишь неприятное ощущение дополнительно к неприятной процедуре ползания и к усталости, но когда капли пота, стекая с бровей на ресницы, попадали в глаза и начинали щипать их, становилось не по себе от адской режущей боли. Олег со злостью чертыхался и протирал кулаком глаза, отчего боль становилась ещё сильнее. Но потом, постепенно приноровившись, старался заблаговременно вытереть лицо рукавом гимнастёрки и даже если заняты были руки и пот лил ручьём, он не забывал вовремя коснуться бровью плеча, чтобы смахнуть нависшую солёную каплю, готовую скатиться на роговую оболочку глаза. Иногда Олег без смеха не мог смотреть на лица товарищей, покрытые потом, как обильной росой, особенно если пот капал у кого-нибудь с кончика носа, но стоило посмотреть на себя, на свою одежду, промокшую до нитки, и невольно вспоминалась лёгкая гражданская жизнь. Никакие школьные спортивные соревнования не шли в сравнение с этими нагрузками. На межрайонных юношеских соревнованиях по лыжам, в которых Олег в последние годы участвовал, дело тоже, правду сказать, доходило до седьмого пота, но чтобы одежда насквозь промокала, как будто в ней только что искупался, такого не бывало. Зато вечером, вернувшись в казарму, Олег в числе первых бежал в душевую и с неописуемым блаженством принимал бодрящий прохладный душ и, вытеревшись досуха и одевшись, отдыхал немного вместе с товарищами на лавке на свежем воздухе под кустами саксаула — было в глубине двора у него любимое место, где он проводил свободное время. Отдыхал молча. В разговоры не ввязывался. Любая тема обычно сводилась к любовным похождениям, к хвастовству. Он не имел опыта в таких делах, а если бы имел, не стал бы хвастаться. По сигналу вместе со всеми шёл в столовую и с аппетитом ужинал. Как бы зверски не хотелось есть, довольствовался своей порцией и никогда не брал добавки. Насытившись, все разбредались кто куда, а Олег шёл на волейбольную площадку. Любил побаловаться мячом. Сразу после еды не вставал на площадку, а лишь смотрел или судил игру. Но стоило ему снять с себя гимнастёрку и приготовиться, как его начинали зазывать к себе игроки по обе стороны сетки.