Кассандра повернула голову, и оказалось, что он смотрит прямо в ее большие спокойные глаза.
– Я чувствовала, что ты разглядываешь меня, – тихо произнесла она и подняла руку к его волосам. Этот жест означал приглашение и разрешение, такое естественное и простое. Бэзил почувствовал, что думает только о ее губах.
Он вовремя вспомнил, что не должен целовать ее, и просто уткнулся носом ей в щеку. Он закрыл глаза, пользуясь возможностью ощутить ее аромат – тонкий запах мыла, смешанный с морским бризом. Ее рука небрежно скользнула по его волосам.
Он хотел ее так, как никогда не хотел ни одну другую женщину. Чистота и неистовство этого порыва ощущались в крови как поэзия, полная волшебства. Сила, заставившая его затаить дыхание, теперь сражалась с его долгом.
Долг. Всегда долг.
Бэзил некрасиво и слишком поспешно отпрянул от нее и поднялся на ноги. Лицо Кассандры исказилось от боли, но лучше так, чем причинить боль, обманув ее. Бэзил повернулся к морю и взглянул навстречу солнцу, блестевшему в волнах.
Успокоившись, он с улыбкой повернулся, как будто ничего не произошло.
– Идем, – сказал он, протягивая руку, – пора возвращаться на виллу. В деревне сегодня вечером праздник в честь святой Екатерины и ее особого покровительства городу, нам нужно отдохнуть и восстановить силы до того, как отправиться туда.
Выражение ее лица не изменилось, только темные глаза смотрели на него оценивающе. Ее рот был красным полумесяцем, который ему хотелось попробовать. Узнать ее вкус. Ярость желания заставила его отступить, когда Кассандра встала, смахивая песок с юбок.
Но его подлинное «я» устремилось вперед, швырнув ее на песок, покрыв своим телом, ртом, руками. Он тихо застонал и опять расстроенно повернулся к воде, представляя, как прохладные волны остудят его жар. Бэзил вдохнул, потом выдохнул, заглатывая соленый воздух, собираясь с силами для неизбежного объяснения.
– Бэзил, простите меня. Я вдова, я не думала, что это оскорбит вас.
– Оскорбит? – Он повернулся к ней, качая головой: – Я не оскорблен.
Честь спеленала его могильным саваном.
– Но мне необходимо кое-что разъяснить вам.
Она кивнула так спокойно, как будто ожидала этого.
– Вы помните вечер, когда я писал вам о цыганке на дороге, когда я был в отчаянии и сказал, что существует некое дело чести, угнетающее меня?
– Да, это мое любимое письмо.
– В тот день ко мне приезжал отец, – слова застревали у него в горле, – чтобы напомнить мне о моих обязанностях…
Бэзил долго задумчиво молчал, потом выпалил все, что хотел сказать:
– Кассандра, я обручен, через месяц я женюсь.