– Кто стрелял? – перебил мой монолог Глобус.
– Не знаю, – пожала я плечами. – Сначала я думала, что это кто-то из твоих людей, но потом поняла, что ты здесь ни при чем. Тот, кто стрелял, целился не в Олега. Он целился в меня. Он попал в Олега случайно. Мне кажется, что стрелял один и тот же человек: сначала пытался меня убить у «Интуриста», а затем здесь, на этом пляже.
Для пущей убедительности я сняла повязку и продемонстрировала свое огнестрельное ранение. Мордовороты присвистнули.
– Олег сказал, что он нашел выход из создавшегося положения, – продолжала я. – Он подошел к берегу и выстрелил себе прямо в сердце. Я пыталась его спасти, вытащила на берег, но он был уже мертв.
Я замолчала и жалобно посмотрела на Глобуса.
– Какая-то ты странная баба, – задумчиво проговорил он. – То из-за тебя мужики стреляются, то тебя своей грудью закрывают… И что они в тебе находят?
Я сделала вид, что обиделась:
– А что, по-твоему, во мне нечего найти?
Глобус ушел от ответа и свирепо посмотрел на мордоворотов:
– Вы точно весь пляж перерыли?
– Конечно, без базара, – ответили те в один голос.
– И что?
– Да нет там никакого жмурика. Скорее всего, треплется девка.
От возмущения я даже раскрыла рот:
– Вы что, хотите сказать, что я все это придумала?! Получается, я просто так вас сюда привезла?! Может, я сегодня любимого мужчину потеряла, а вы мне такие вещи прямо в лицо говорите! Олег умер. Просто я не знаю, куда делся труп! Может, его волной в море унесло… Вы же видите, какое неспокойное море. Немедленно возвращайте мою дочь, или я за себя не ручаюсь!
Я почувствовала, как меня зазнобило, слезы вновь полились из глаз.
– Ладно, пошли, – сказал Глобус. Всю дорогу, пока мы шли до машины, я оглядывалась. Мне казалось, что вот сейчас из воды выйдет Олег и протянет мне свои руки. В машине Глобус не переставал говорить по мобильнику и все косился в мою сторону. Я чувствовала, что нахожусь на грани нервного срыва.
– Твоя дочка вообще каши не ест? – неожиданно спросил Глобус, ухватив меня за локоть.
– Что ты сказал? – удивилась я.
– Я спрашиваю, ест ли твоя дочь каши?
– Она их терпеть не может.
– Странно. В таком возрасте ребенку положено есть молочные каши.
– А в чем, собственно, дело?
– Твоему ребенку сварили кашу, а она упирается, не хочет есть. Короче, она у тебя такая маленькая, а уже голодовку объявила. Ладно, приедешь, сама ее чем-нибудь накормишь.
– Я сейчас смогу увидеть свою дочь? – не поверила я своим ушам и посмотрела на Глобуса взглядом, полным надежды.
– Увидишь, – буркнул он.
Когда мы вернулись на виллу, Лера сидела у бассейна и играла с пушистым котенком. Пожилая женщина читала ей какую-то книгу. Увидев дочку живой, я бросилась к ней и прижала к груди: