Михаил скинул ботинки и прошел на кухню.
— А я и не знал, что вы общаетесь с милицией, — пробубнил он себе под нос и посмотрел на меня беглым взглядом.
— Я общаюсь?! Я с ней общаюсь только благодаря вам.
— Благодаря мне?
— Конечно. Следователь приходил ко мне по поводу Жанны.
— По поводу Жанны?
— Ну, да. Я не понимаю, почему вас это так удивляет.
— Но ведь вы с Жанной совершенно чужие люди… Не понимаю, что вы можете о ней рассказать.
— Это известно только нам с вами. Окружающие считают нас лучшими подругами. Ведь именно так мы выглядели на той вечеринке. Я не стала разубеждать следователя. В конце концов вам сейчас и так тяжело. Пусть будет все, как вы хотели. Зачем посторонним людям знать о том, что ваша семья покупает друзей за деньги. Вернее делает их друзьями на один вечер. Наше общество еще не готово воспринимать такие факты как норму. Я думаю, что никто не заинтересован в подобной огласке.
Михаил положил мою сумочку на стол и, сев на стул, уронил руки на колени.
— Вот ваша сумка. Тут выплаченные вам деньги и ваш мобильный. Я вот только не понял, зачем к вам приходил следователь?
— Как это зачем? — окончательно растерялась я. — Для чего приходят следователи?! Наверное, для того, чтобы допросить свидетеля, узнать какие-нибудь факты, зацепиться за какую-нибудь ниточку и двигать следствие дальше.
— Но почему именно к вам?
— Потому, что он уверен в том, что мы с вашей женой лучшие подруги.
— Господи, все это как то странно… Все слишком странно… Простите, у вас не найдется чего-нибудь выпить?
Михаил дыхнул на меня таким перегаром, что было впору затыкать нос.
— А вам не хватит?
— Что мне не хватит?
— Вам не хватит пить?!
Мой так называемый гость посмотрел на мою уже практически пустую бутылку «Мартини» и остановил свой взгляд на рядом стоящем полупустом бокале.
— А вы, я смотрю, тоже попиваете… Вы так же, как и я, пьете в одиночку. Говорят, что человек, пьющий без компании, очень одинок. Получается, что мы с вами одинокие люди.
— Я не страдаю от одиночества, — произнесла я задумчивым голосом и налила Михаилу граммов пятьдесят.
Мои руки заметно тряслись, и я никак не могла заставить себя успокоиться. Я не могла дождаться того момента, когда Михаил скажет про те доллары. Все может случиться неожиданно. Я не слепая и вижу, что Михаил нервничает не меньше моего. Сейчас он встанет и как выдаст довольно требовательным и одновременно сухим голосом: «Анна, вам не кажется, что вы взяли чужое. Отдайте то, что принадлежит мне по праву, или у вас будут большие неприятности». Только вот когда наступит этот момент? Когда?