Шайлер сделала небольшой шажок вперед, не более дюйма или двух, только чтобы лучше видеть.
Потом еще шажок.
Вот тогда-то все и случилось.
Она поскользнулась на чем-то влажном и скользком, что лежало на полу. Стала терять равновесие. Чтобы удержаться от падения, ей не оставалось ничего иного, кроме как ухватиться за что-нибудь руками.
Шайлер оперлась о стену, и дверь вдруг захлопнулась за ней.
Она сразу же обернулась и пихнула дверь. Но это ничего не дало. Дверь даже не шелохнулась. Шайлер толкала, стучала, затем сильно ударила по тому месту, где, как она полагала, находилась дверь, носком туфли.
Ничего.
— Вот дьявол! — выругалась она в тишине, не заботясь о том, что в этот момент кто-то может ее услышать.
«Хорошо хоть, что у меня нет боязни замкнутого пространства», — подумала Шайлер, однако без свойственного ей чувства юмора.
Окон не было.
Дверей тоже.
Даже той, в которую она вошла.
Приблизительный размер помещения был фута четыре в ширину и футов двенадцать в длину. Высоту потолка Шайлер определить не могла. Но она не доставала до него даже вытянутой рукой.
На стенах ничего не было. На полу тоже, кроме, конечно, того чертова скользкого пятна. Тут просто-напросто было пусто. Точка.
Она оказалась в ловушке.
Чушь!
Шайлер расправила плечи и вздернула подбородок. За свою жизнь она побывала и в более сложных ситуациях: если не в физическом, то уж в моральном смысле — точно. Она отказывалась верить, что выхода нет, как всегда отказывалась признать свое поражение.
Бывали времена, когда знаменитое упрямство Грантов — особенно сильно оно проявлялось в женщинах, и, как она сказала Трейсу во время их первого делового свидания в библиотеке, правильнее было бы назвать его сильной волей — было единственным их достоянием.
«Что ж, остается прямо сейчас задействовать все свои скрытые ресурсы», — решила Шайлер.
В темноте происходили странные вещи.
Течение времени изменилось: казалось, время не движется. А потом оно будто и вовсе исчезло.
Пространство тоже исказилось. Во-первых, коридор стал казаться Шайлер больше, чем он был на самом деле. Затем, в какой-то момент, ей почудилось, что она совсем маленькая, а помещение огромное.
Воздух стал спертым, застойным, даже удушливым. Потом как будто заколыхался наподобие легкого бриза.
Внезапно волосы у нее на голове поднялись дыбом.
Нет ли тут кого-то еще, кроме нее?
Она чувствует чье-то присутствие!
Шайлер разомкнула губы и хрипло прошептала:
— Кто вы?