«Серебряный луч, призрачный, полу-прозрачный, блуждал под луной, удерживая собой бездонный колодец ночи. И глядя на него, что-то темное и примитивное поднималось в нем, и застонал он от тоски. Ему казалось, что он, вращаясь, все быстрее и быстрее летит вниз, в бездну отчаяния. Неужели в этом мире нет для него любви лишь потому, что кожа его темна?»
Джек выхватил карандаш из-за уха, но рука замерла над страницей. С чего начинать? Подумав, он исправил ошибку в правописании: «полу-прозрачный» на «полупрозрачный». Затем исправил смысловую ошибку, вставив после «И глядя на него» фразу «Гарт почувствовал, как», и, пару раз надкусив карандаш, убрал его на привычное место — за ухо.
День клонился к вечеру. За два последних часа он успел вымыть посуду, убрать в гостиной, оставить чашку с чаем возле кровати коматозной Фреи и вынести мусор. Сейчас он лежал на диване у большого окна, закинув обутые в кроссовки ноги на подлокотник, со стопкой бумаг на груди.
Он пролистал оставшиеся страницы и вздохнул. Насколько он мог судить, «Затерянный мир», написанный Кэндис Твинк, представлял собой тоскливый любовный роман времен Гражданской войны, феминистскую версию «Унесенных ветром», где Скарлетт О'Хара была белой, а ее возлюбленный — черным рабом, которому не чужд экзистенциализм. Но опыт подсказывал Джеку, что Кэндис писала не пародию.
Что он ей скажет? Только не правду. Кое-что в ее рукописи было не так уж и плохо, но в целом — форменный мусор. Иногда Джек спрашивал себя, можно ли вообще научить творчеству. Он ненавидел слово «творчество», почему-то оно ассоциировалось у него с женщиной, танцующей босиком с неким артефактом из морских раковин на груди. Хорошее писательство — мастерство, очень хорошее — искусство, но творческое писательство зачастую не являлось ни тем, ни другим. Однако Джек нуждался в деньгах и потому не имел права на выбор. Из-за денег он преподавал, из-за денег писал рецензии в толстые журналы. Содержания, которое выплачивал ему отец, хватало лишь на оплату квартиры. Джек с раздражением подумал об отце, о его коттедже на море, о его доме в горах, о фамильном особняке, о его дорогих сигарах и еще более дорогостоящих женах. Отец и понятия не имел, сколько стоит жизнь в Нью-Йорке, на Манхэттене. Но стоило Джеку завести разговор о деньгах, как отец, насмешливо усмехаясь, предлагал поискать «настоящую работу», ту, за которую платят. Неудивительно, что роман так и не был закончен. Писатель должен вдыхать чистый воздух божественного вдохновения, не загрязненный земной суетой. Писатель не вправе распыляться по мелочам и осквернять свой талант халтурой.