— Какая женщина станет танцевать с чужим мужчиной у себя на кухне среди бела дня? — мрачно поинтересовалась миссис Бламберг.
— Джесси, опомнись, Дорис шестьдесят пять лет, — запротестовал мистер Бламберг.
— Так она для тебя Дорис? Ну что же, прошу меня уволить.
— Она недавно переехала в наш дом. Она вдова, и я вел себя с ней просто по-соседски.
— По-соседски! Это по-соседски ты улизнул, чтобы пообедать с ней, когда я уехала к сестре?
— Я не улизнул. Просто зашел к ней пообедать.
И вот тут началось! Майкл был поражен тем, сколько в них страсти. Во время предварительной беседы мистер Блам-берг успел сообщить Майклу «по секрету», что у него был яркий двухнедельный безумный роман с шестидесятипятилетней Дорис, хотя безумства ограничились поцелуем украдкой и букетом цветов. Мистер Бламберг считал, что эта страница его жизни закрыта, и не понимал, отчего его жена устроила столько шума по этому поводу и почему он должен перед ней извиняться. Миссис Бламберг, напротив, считала, что ее предали, и жаждала крови.
— Я хочу развестись, и все, — решительно заявила она.
Мисс да Филиппо смотрела на Майкла с победным видом триумфатора, и он подумал, что она настоящая мужененавистница.
Разговор перешел в иное русло: об обеспечении миссис Бламберг после развода. Майкл находил требования, которые предъявляла мисс да Филиппо от имени своей клиентки, абсурдно завышенными, но всякий раз, как он начинал возражать, мистер Бламберг выбивал почву у него из-под ног, заявляя, что ему все равно, — он согласен на все. Так продолжалось до того момента, пока мисс да Филиппо не задала вопрос:
— А как насчет Пукки?
— Ха! Я знал, что до этого дойдет! — воскликнул мистер Бламберг, впервые за все время выказав кровную заинтересованность и оживление.
— Пукки — моя малышка, — заявила миссис Бламберг.
— Это верно, — кивнула мисс да Филиппо.
— Я ее купил и ухаживаю за ней, — вздернув подбородок, заявил мистер Бламберг.
— Неправда!
— Правда!
Майкл чувствовал, что вязнет в трясине. Украдкой листая страницы дела, он пытался узнать хоть что-то о столь важном предмете спора.
— Минуточку! О какой именно… э… малышке мы тут говорим?
Три пары глаз смотрели на него с презрением.
— Господи! — воскликнула мисс да Филиппе. — У меня всегда было такое чувство, что вы, мачо-отморозки из «Рейнертсон и Клэнг», не имеете ни толики сочувствия к людям, оказавшимся в столь печальной ситуации. Да будет вам известно, что Пукки — пятилетний элитный экземпляр хай-лэндского терьера, заказанный лично моей клиенткой, что может подтвердить и заводчик.