– В последние годы никто из нас не остается подолгу в Исландии! – сказал Скюв, вытирая руки полотенцем, которое подала ему Гудрид.
– Ваш корабль – первый за это лето, который зашел к нам из Норвегии, – сказал гостю Торстейн, – а из Исландии никто так и не появился, так что мы мало что знаем о тамошней жизни.
– Да, может статься, в Исландии многое изменилось! Но сыновья Ньяля из Бергторсволля все так же охотятся за Флоси сыном Торда, чтобы убить его и его людей, после того как Флоси снес некоторым из их родичей головы.
Жители Братталида поздно улеглись спать в тот вечер. Никогда еще Гудрид так не отводила душу, с тех пор как поселилась в Гренландии. У Скюва обнаружились способности прекрасного рассказчика, а Бьярни умело вставлял в разговор висы и разные шутки. Оба купца ладили между собой, заметила Гудрид, да и команда их тоже была дружной.
Торстейн, как и другие, купил у Скюва и Бьярни все, что ему было надобно, и когда купцы собрались в обратную дорогу, все высыпали на берег, чтобы попрощаться с ними. Скюв сказал:
– Мне понравилось в Гренландии. Я охотно вернусь сюда снова. А если вы узнаете, что в этих краях продается двор, вспомните о нас с Бьярни! Вместе мы хорошо заплатим.
– Может, продать им Бревенный Мыс, – сказал Торстейн Гудрид, когда они поднимались к дому.
Гудрид ничего не ответила. Мысли вихрем закружились в ее голове. Бревенный Мыс был ее личной собственностью, однако все, чем она владела, находилось под опекой Торстейна: единственное, чего не мог сделать муж с собственностью своей жены, – так это вывезти ее из страны без согласия владелицы. Нет, Гудрид не хотела продавать Бревенный Мыс – по крайней мере, сейчас. Она нуждалась в чувстве опоры, которое давал ей этот дом. И она ответила, тщательно подбирая слова:
– Может, нам повременить пока с продажей Бревенного Мыса? Если у нас будет много детей, нам нужно будет подумать о наследстве для них.
– Пожалуй, ты права, – нерешительно сказал Торстейн.
Свет этого душистого летнего полдня померк для Гудрид. Детей пока не ждали. Проходя мимо церкви, она взглянула на нее, и вновь зароилась в ее душе смутная надежда, как всякий раз, когда она читала «Отче наш», а делала она это в последнее время довольно часто. И все же она была в сомнениях, действительно ли Белый Христос всемогущественен, как верят Тьодхильд и Торбьёрн.
Ей приходило в голову, что в тот раз, когда она убила Барда Трескоеда из лука Арни Кузнеца, – ей помог не Белый Христос, а Тор… И может, ей надо просить ниспослать ребенка Фрейра и Фрейю. Христос отнял у нее дитя, которое она носила; возможно, Он и не собирается позаботиться о ней. Но если она спросит об этом Торстейна, ему может показаться, что жена сомневается в вере его матери, Тьодхильд. Нет, лучше безропотно покориться своей судьбе… Но Гудрид твердо знала, что никогда не будет прорицательницей: это слишком опасно.