Хоук, глядя на нее, вынужден был признать, что она неплохо скрывает страх. Лишь тонкие пальцы, вцепившиеся в перекинутую через плечо ткань, выдавали девушку.
— Вставай! — приказал он.
Александра, стряхнув остатки сна, справилась со своим испугом.
— Пошел к черту!
Хоук не стал тратить лишних слов. Потянувшись вперед, он ухватился за ткань на груди женщины и, рванув ее к себе, вынудил Александру упасть перед ним на колени. Взгляд его горящих серебром глаз прожигал насквозь, и он безжалостно нависал над ней, все приближаясь…
— Змеиное отродье! — хрипло выкрикнула она, стараясь удержать сползающую с плеча ткань. — Я еще увижу, как вас повесят за это!
А потом она бешено заколотила кулаками по его каменной груди, в то время как его пальцы впивались в нее… Александра отчаянно сражалась; повернув голову, она вцепилась зубами в его пальцы и укусила изо всех сил.
Злобно выругавшись, Хоук отпустил ее. Александра тут же бросилась прочь, спотыкаясь о корни. Вскрикивая от боли, она все равно продолжала карабкаться вверх по склону.
Но ей не удалось уйти далеко. Тяжелый башмак Хоука ударил ее по ноге, заставив девушку, задохнувшуюся от боли, растянуться на траве. Расширившимися глазами она смотрела, как черный полированный ботинок опускается над ее лицом. Когда же Александра попыталась встать, башмак опустился на ее волосы, крепко прижав огненные пряди к траве. И пока девушка беспомощно извивалась, ботинок приближался к ее голове, и даже легкое движение стало причинять Александре безумную боль.
— Прекратите! — завизжала она, видя, как натянулась ткань его бриджей, как перед ее полным ужаса взглядом наливается его мужское естество…
Хоук медленно опустился на колено рядом с ней. Его ботинок все еще прижимал ее локоны к земле, и Александра не могла отвернуть голову.
— Ты дорого заплатишь за это, Изабель, — пообещал он, поднимая окровавленную руку к вороту своей белой рубашки. С холодной решимостью он развязал галстук.
Прежде чем Александра успела понять его намерения, крепкие пальцы герцога уже схватили ее запястья и привязали к корню дерева, торчащему из земли за ее головой. Сердце Александры стучало так, что в ушах девушки стоял оглушающий звон, и волна страха свела судорогой ее тело.
— Прошу вас, — задыхаясь, проговорила она, — не делайте этого, это ужасно! Вы ошибаетесь относительно меня… страшно ошибаетесь! Остановитесь, пока вы не погубили нас обоих своим безрассудством!
— Слишком поздно, — хрипло бросил Хоук, чувствуя в чреслах обжигающее пламя. — Впрочем, поздно было уже тогда, когда я впервые тебя увидел.