— Вашего сына, да? Но может быть и дочь, сэр.
— Да, и она может стать такой же маленькой плутовкой. В любом случае, мадам, вы должны беречься.
— Буду, — пообещала она. — Поцелуйте меня, Николас, чтобы я знала, что вы больше не сердитесь.
— Вы околдовали меня… — Он обнял ее и крепко поцеловал. Его руки начали скользить по ее телу, дыхание участилось, и скоро она поняла, что ночью он больше не будет говорить о ее проступках.
Она испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие, легко воспламеняя его одним прикосновением, поцелуем или лаской. Она упивалась наслаждением, которое он давал ее телу, и сама купалась в каждом его страстном стоне и вздохе, искушая и дразня его, пока он не мог больше терпеть и брал на себя руководство процессом, так что у нее перехватывало дыхание. Вознесясь до высот наслаждения, Элис отказывалась от стыдливости и следовала своим инстинктам, шепча нежные слова, отвечая на каждое его прикосновение и ласку своими собственными. В сердце Элис пылала любовь к Николасу, и ей хотелось иметь власть удерживать его всегда рядом с собой, в безопасности, любить его и быть любимой.
Но на следующее утро Николас отвез ее к своим родителям в Куиншит. Он оставался с ней добрым и любящим две первые ночи, но на третье утро покинул город во главе своего отряда, направляясь в Сомерсет, чтобы разобраться в причинах волнений. Элис с грустью смотрела, как он уезжает. Чувствуя, как шевелится ее ребенок, она думала, не связаны ли как-то новые волнения с каверзами Ловелла, которые он обещал устроить, чтобы досадить королю.
Дом в Куиншите занимал целый квартал между Теймз-стрит и рекой. С улицы человек попадал в обнесенный стеной двор, а с причала у реки дорожка вела прямо в сад. Сам дом, выстроенный из кирпича и дерева, с каменной башней, большим, обшитым дубовыми панелями холлом, четырьмя просторными гостиными с эркерами, выходящими на Темзу, и огромными пространствами стекла и выложенных плиткой полов, считался в высшей степени комфортабельным.
В сравнении с другими местами, где жила Элис, дом оказался современный и удобный, а семья Николаса окружила ее теплом и нежностью. Но она мучительно тосковала по мужу.
Гуилим уже начал нервничать, что так надолго оставил Вулвестон, и решил вернуться. В вечер накануне его отъезда прибыли с визитом сэр Уолтер Фенлорд, его сын и Мэдлин. Пока Элис и Гвинет развлекали Мэдлин, сидя у камина в большой гостиной, мужчины в другой стороне зала разговаривали об охоте и политике. Дамы почти не обращали на них внимания, но один раз, когда Гуилим отвел сэра Уолтера в сторону и о чем-то с ним разговаривал с серьезным видом, Элис заметила, как Мэдлин замерла, внимательно глядя на них, а потом отвернулась, задрав нос.