— Есть разница, — строго предупредил он, — между высказыванием своего мнения наедине с Элизабет Плантагенет…
— Я не просто высказала ей свое мнение, я дала ей пощечину!
— Вы — что?
— Вы слышали меня! — Она не рассказывала даже Мэдлин о пощечине, но сейчас уже не могла остановиться. — Она приехала в Шерифф-Хаттон и нагло болтала о том, что Ричард прислал ее туда, чтобы утихомирить глупые слухи об убийстве Анны и женитьбе на ней! Ее слова были полной чушью. Я… я потеряла самообладание и ударила ее — сильно! — Ее ладонь заныла от одного воспоминания, и она потерла ее о юбку.
Сэр Николас на мгновение сжал губы:
— Есть огромная разница между женщиной, лишенной своего привычного положения и вынужденной преклонить колена перед узурпатором, и женой короля. Есть опасности, которые вы не можете…
— Какие опасности? Какая опасность может угрожать мне, подданной короля, в его собственном дворце? Вы говорите чепуху, сэр. — Она снова нетерпеливо дернулась, чтобы пройти мимо него и взяться за щеколду. Он поймал ее за руку и, не давая опомниться, одной рукой с силой прижал к себе, а другой взял за подбородок и прильнул к ее губам быстрым жадным поцелуем.
Она попыталась вырваться, но ее как будто пригвоздило к его мощному телу. Свободной рукой Элис изо всех сил колотила по нему, но сделать ничего не могла.
Наверное, он хотел показать ей, как глупо считать себя в безопасности во дворце, где все мужчины — от грубых йоменов-стражников до рыцарей — привыкли, чтобы их любые требования выполнялись немедленно. Но когда его губы и руки коснулись ее, огонь желания, раньше неведомый, вспыхнул в ней, пронесясь горячей волной с головы до ног через каждый нерв и мускул. Пламя оказалось таким жарким, что ей потребовались все силы, чтобы не сгореть в нем, смягчаясь, уступая, сдаваясь.
Через несколько секунд сэр Николас отпустил ее, отстранив с такой быстротой, что она едва не задохнулась. Быстро опомнившись, Элис занесла руку для удара.
— Не смейте! — рявкнул он.
Рука замерла в воздухе. Элис стояла неподвижно, глядя ему в глаза. Выражение его лица смягчилось, и на секунду Элис увидела совсем другой взгляд. В нем была мягкость и что-то еще, заставившее жар опять заструиться по ее венам. Но такой взгляд быстро сменился другим, хорошо знакомым. Сэр Николас забавлялся.
С усилием она овладела собой и опустила руку. В самой бесцеремонной манере, которую могла изобразить, Элис проворковала:
— Вы показали мне один из способов, как вы обращаетесь со своими сестрами, сэр Николас?
На его щеках заиграли желваки, он отвернулся и резко распахнул дверь, проговорив: