— Да это «мохоры» проморгали, — со злостью сказал Длинный. — Пока мы от начальства отбивались, этот шибздик, оказывается, залез в вагончик... Толян у него нашел две банки тушенки, пачку сигарет и зажигалку...
Завидеев, которого мало занимало происходящее, тяжело опустился на табуретку и, положив локти на стол, обхватил руками голову:
— Все, пора завязывать... Я думал, что меня вырвет на этого козла...
— Представляете, мужики, — вновь подал голос Длинный, — а если бы волчонок нам сюда какую-нибудь пакость занес типа «лимонки» или противопехотной?!
Гонтарь не спеша разоблачился, повесив оружие и амуницию на гвозди и крючья, вделанные в стену вагончика. Затем, так же не спеша, сел перед малолетним воришкой на корточки.
Мальчишка сохранял безмятежный вид, как будто все происходящее лично к нему абсолютно не относилось. На чумазом лице — голубые, как васильки, глаза. Прикидывается слабоумным? Или впрямь ничего не боится?
Нет, страха или смятения малец не выказывает. Смотрит своими ясными глазенками, как будто перед ним не «человек с ружьем», а пустое место.
Похоже, малец и вправду глухонемой. Учитывая сложившуюся ситуацию, это даже хорошо. Если и захочет, то не сможет никому рассказать, где его «мамочка» и что с ней сталось.
Но какого черта он так странно смотрит?! Надо бы его как следует проучить!
Схватив пацана за шиворот куртки, Гонтарь потащил его к столу. Подтолкнув бедром страдающего с похмела летеху, чтобы тот освободил пространство, достал из ножен острый тесак. Прижал руку мальца к столешнице — и на мгновение застыл, словно раздумывая, как ему следует дальше поступить.
— Отхреначь ему пару пальцев, — сказал Длинный. — А то, когда подрастет, будет, гад, в спины нам стрелять!
Перехватив рукоятку ножа, Гонтарь навис над мальчишкой.
— Вот что, гаденыш... Запомни на всю жизнь! Заруби себе на носу, слышишь?! Воровать — плохо! Нельзя воровать!!
— Меня сейчас вырвет, — пробормотал летеха. — Кончайте, мужики...
— За воровство знаешь что полагается? — рявкнул Гонтарь. — Не то что палец, а всю руку полагается отхватить!
Мальчишка дернулся, но не тут-то было. Гонтарь кончиком лезвия вел по большому пальцу мальчишки. Однако резать не стал, памятуя, что пацана теперь, — хочешь не хочешь, — придется отправить с ближайшим этапом в лагерь, потому как начальник «зоны» может поинтересоваться судьбой «сына полка».
Царапина получилась не слишком глубокая — как зарубка на память. И в членовредительстве никто не сможет его обвинить, тем более что мужики вокруг надежные, а сам малец, в сущности, вор и подрастающий бандит. Из него точно матерый волчара может вырасти, вон даже не вздрогнул, когда ему порез нанес.