Билли следил за его манипуляциями с широко открытыми от изумления глазами.
— Это бомба, приятель, — объяснил Мако. Он наблюдал за тем, как подпрыгивает на волнах упакованная в пробку коробка. — Мест, где ее можно спрятать, у нас, почитай, нет. Вот кто-то и засунул под приборную панель.
Билли продолжал смотреть вопросительно, ожидая дальнейших объяснений. Танцующая на волнах бомба превратилась в маленькую точку.
— Не знаю, из чего она там сделана, но корпус у нее металлический, он-то и вызвал отклонение стрелки компаса.
Билли недоуменно помотал головой.
— Но... бомба, сэр. Вы уверены...
Звук взрыва получился приглушенным, они успели отойти на значительное расстояние, однако вспышка была яркой. Несколько секунд спустя лодку сильно закачало.
— Уверен, Билли.
— Мистер Хукер, сэр, вы самый умный из городских людей, точно вам говорю.
— Не такой уж и умный, Билли. Мне следовало вычислить ее раньше.
— Ха! Но мы ведь живы. Так что вы умный.
— Ладно, согласен. Умный так умный.
— Каким образом она сюда попала, сэр?
— Не настолько я умный, чтоб сразу выдать ответ, Билли.
— Значит, кто-то хотел нас убить, да?
— Да.
— А раз мы не убиты, как та рыба...
— Да, Билли, они снова попробуют прикончить нас.
Но Билли не ответил. Долго смотрел за борт, словно что-то высматривал в воде, затем прошел на корму, указал пальцем куда-то вниз.
— Он там, — сказал он. — Мистер Акула, с вашим именем.
Хукер зафиксировал штурвал, подошел к Билли. И увидел под водой то же, что и Билли. Огромные волнистые очертания акулы, бока ее отливали мертвенным серым блеском, но сама она была полна несокрушимой жизненной силы. Огромная рыба поднялась еще ближе к поверхности, выставила из воды глаза.
— Это мако, — прошептал Хукер.
— Да, сэр, — сказал Билли. — Мистер Акула, он ваш брат. Он вас ждет.
Сверкнули острые белые зубы, акула оскалилась, затем изогнулась, ударила хвостом по воде и исчезла. Хукер многозначительно взглянул на Билли, усмехнулся и пошел к штурвалу.
В воздухе витал какой-то влажный липкий привкус, и Мако включил старый вентилятор под потолком. Сквозняк охладил пот, струившийся по его спине, и он откинулся на спинку кресла в надежде, что это поможет унять зуд. Но не помогло, и он тихо чертыхнулся себе под нос, потому что теперь казалось, что чешется уже все тело. Словно некое невидимое облако заползло под броню, выискивая мягкие и уязвимые местечки, куда можно было вонзить ядовитую стрелу.
Он знал: рано или поздно это случится. Он знал это, когда выходил из здания, с которым была связана вся его жизнь; он знал это, когда покупал лодку, когда постепенно начала налаживаться новая жизнь, смысл которой сводился не только к тому, чтобы убивать или быть убитым.