Правда, она никогда раньше не встречала таких мужчин, как Джейс. Он должен позвонить. И, ожидая его звонка, она становилась все нетерпеливее и раздражительнее.
Тем более что задерживалась менструация.
Алексис позвонила Джейсу и, узнав, что он не работает в этот вечер, заявила, что будет ждать его в пентхаусе на берегу озера в восемь часов и что им нужно поговорить.
Какова была реакция Джейса на ее телефонный звонок? Сдержанная и бесстрастная. Похоже, он даже не слишком удивился, как будто для него было вполне рутинным делом заканчивать любовную интрижку, просто перестав звонить, а затем выслушивать настоятельную просьбу отвергнутой любовницы о свидании, чтобы получить подтверждение случившегося при личной встрече.
Но на этот раз она приготовила надменному доктору сюрприз. Она предъявила его сразу же, едва он появился в ее роскошном пентхаусе:
— Что, если я скажу тебе, что беременна?
— А я отвечу, что это невозможно. По крайней мере, — уточнил Джейс, — невозможно, чтобы это был мой ребенок.
— Если младенец есть, Джейс, то он определенно твой.
— «Если», Алексис? Ты не уверена?
— Нет. Но задержка составляет семь дней.
— Выясни.
• — И что тогда? — Алексис знала ответ. Она сделает аборт. И мало того, что она испытает дискомфорт, еще ведь существует риск, что бульварные газеты пронюхают об этом. А что же мужчина, чья потенция стала причиной того, что с ней произошло? Этот мужчина найдет для нее лучшего из лучших специалистов в этой области, наверняка своего коллегу, от которого она вправе ожидать полного молчания и предельной аккуратности.
Однако Джейс не спешил изложить этот очевидный план — дескать, я все беру на себя, — и в воцарившемся молчании что-то происходило.
Две вещи.
Одна происходила с ней, другая — с ним.
То, что происходило с Алексис, было знакомым и понятным — накатывающее тепло в нижней части живота, подающее сигнал о том, что наступило время менструации. Вскоре последуют судороги — неприятные, но не столь уж болезненные, и начнется кровотечение, от слабого до умеренного, которое будет продолжаться пять дней.
Она не беременна, просто случилась задержка, и Алексис, испытав внезапное облегчение, едва не выболтала эту радостную новость.
Однако она все-таки сдержалась — совсем ни к чему позволять Джейсу так легко соскочить с крючка.
Его молчание объяснялось тем, что происходило, — бушующая в нем буря столь заинтриговала ее, что она была не в силах заговорить, даже если бы пожелала. Тем более что она этого и не желала, ей досташшло огромное удовольствие видеть, как он стоит перед ней и смотрит на нее со смешанным чувством ярости, муки, страсти, желания.