Однако в начале февраля она позвонила в магазин скобяных товаров. Ей не хватало купленной краски. Стены становились все белее с каждым новым нанесенным слоем, поэтому она решила красить их по нескольку раз.
Джулия позвонила заодно и в винный магазин. Она сказала служащему, что у нее намечается вечеринка и ей требуется запас тех самых больших бутылок, которые она уже покупала у них. Да, со смешком подтвердила она, что прозвучало удивительно похоже на ее мать, подойдут недорогие сорта.
Она оберегала тишину, в которой жила. Ее покой нарушал лишь адвокат. Адвокат Уинни. Он звонил ей как-то по поводу недвижимости. И еще один или два раза справлялся о ее здоровье.
«Я чувствую себя прекрасно», — уверила его Джулия, подбадриваемая виски, водкой или джином. Однако порой она вынуждена была признать, что «прекрасно» — это преувеличение, что более подходящим словом будет «о'кей» — если не прибегать к взбадриванию.
Но это очень трудно, признавала она. Однако она поступала правильно, пытаясь пережить утрату, и медленно, но верно становилась сильнее с каждым днем.
Джулия верила в справедливость этих слов. В течение всей зимы эти слова казались ей верными. Вплоть до марта. Именно тогда она поняла, оглядываясь назад, что началась спираль, по которой она скользит вниз. И она быстро набирала скорость, бурлящая воронка затягивала ее во тьму, и Джулия все больше утрачивала над ней контроль.
Она попыталась воспротивиться падению. Она даже заказала в винном магазине партию такого же шампанского, что когда-то заказала ее мать, — этого весьма дорогого друга. Однако и оно приносило теперь не больше успокоения, чем более дешевые, но крепкие сорта.
«Я должна бросить пить». Эта решительная мысль, пришедшая ей в голову в мае, целиком принадлежала ей, поскольку она не принимала ни капли спиртного более суток.
Она должна бросить. И бросит. Навсегда. Это решение принесло ей облегчение, она почувствовала себя лучше, несмотря на физическую слабость. Еда помогла преодолеть эту слабость, помог этому и сон, и спустя два дня Джулия впервые за семь месяцев вышла из дома.
Она шла пешком, весеннее солнце слепило ей глаза. Но ей нужно было пройтись под этим ярким солнцем. И навестить кладбище позади церкви.
Джулия не навещала могилу — их могилу — с того дня, как Уинни присоединилась к Эдвину и бабушке. А если бы она пришла сюда раньше? Например, в Рождество?
Она легла бы на морозную заснеженную землю, отчаянно желая лишь одного — оказаться с ними, и, может быть, никакие силы не заставили бы ее уйти отсюда, пока она не замерзла бы до смерти.