– Уроды… – меланхолично подтвердил дознаватель.
31 марта, 13.25, здание НПО «Гранат», коридор второго этажа
Сидорук – пожилой, одышливый охранник – кричал и кричал в трубку, сползая по стене – хотя желеобразная масса уже покрыла его ноги до колен.
Нет, не так! – там, где положено быть коленям, сквозь туманно-прозрачное желе виднелись большие и мутные кровавые кляксы – густые в середине и все более прозрачные к краям. Из алых кляксы быстро превращались в розовые, а из розовых – все в ту же студенистую желтоватую массу, выплеснувшуюся в коридор и перекрывшую его от стены до стены. А ниже колен ничего не было. Вообще ничего. Боли тоже не было, и Сидорук кричал еще долго – но на другом конце линии его не слышали – желтый студень добрался до провода, пластиковая изоляция исчезла мгновенно, медные жилы блеснули и медленно поплыли к полу сквозь густой бульон, выпав из превратившейся в ничто пластмассовой розетки…
31 марта, 15.02, здание НПО «Гранат», офис АКБ «СевЗапРегионБанк»
За Мариной Михайловной (или, как ее чаще звали – за Михаловной) никто и никогда не замечал скрытых богатств интеллекта. Да и то сказать: разве работают интеллектуальные дамы пятидесяти семи лет на малопочтенной должности уборщицы? Даже в весьма уважаемом и респектабельном банке? Конечно, не работают. Еще меньше могли окружающие заподозрить Михаловну в способности адекватно реагировать на самые экстремальные ситуации. Смешно даже: какие еще экстремальные ситуации в жизни банковской уборщицы? Разве что ведро с грязной водой опрокинет на брюки вице-президента банка…
…Михаловна была четвертым, включая лаборанта Одинцова, человеком, столкнувшимся лицом к лицу (верней, лицом к мутной гладкой поверхности) с Большим Первоапрельским Кошмаром. И первым, не допустившим при этом роковых для себя ошибок.
Для начала, она не стала трогать подозрительную груду желе руками, как это сделал час назад дежурный электрик (тот решил выяснить, отчего вылетают и обесточиваются одна за одной проходящие по второму этажу линии электропроводки) – нет, Михаловна осторожно ткнула в высящийся и колыхающийся в коридоре студень ручкой швабры.
От небрезгливого электрика теперь осталась лишь разная металлическая мелочь, валяющаяся под раскрытой дверцей электрощитка и смутно угадываемая сквозь слой слизи: монетки, связка ключей, металлические детали зажигалки, обручальное кольцо и несколько пуговиц.
Михаловна же, увидев, как ушедшая в глубину желе палка распалась на продольные волокна, таюшие и растворяющиеся, – Михаловна мгновенно свернула эксперименты по изучению неизвестной субстанции и буквально влетела в небольшой уютный операционный зал СЗРБ – куда, собственно, и направлялась с ведром и шваброй в видах еженедельной генеральной уборки…