Это беспокоило магистра: а что, если она обнаружит секрет и не поделится им? В таком случае Василию оставалось одно – разыгрывать незаменимого союзника, чтобы подобная мысль просто не могла прийти ей в голову.
Аргирос окончательно решил, что сам проникнет в монастырь. Он не питал надежду, что сможет соперничать с Хильдой, если речь зайдет о древних манускриптах. Он не смог бы даже прочесть некоторые из западных рукописей. Но как у магистра у него были свои таланты, и среди них умение вести расследование. Франко-саксонцы любили прихвастнуть; плюс к тому еще неизвестно, какие плоды могли принести ненавязчивые расспросы.
Все их планы пошли прахом в Турике, городе на берегу озера в паре дней пути к западу от Санкт-Галлена. Когда они въехали в город, шел дождь, настоящий ливень, превративший усыпанные навозом улицы в вязкое и вонючее болото. Аргирос с тоской вспоминал мощенные плитами и булыжником улицы Константинополя – и канализацию. Однако Хильда и Вигхард явно принимали грязь как должное.
Троица как раз искала постоялый двор, когда лошадь Хильды вдруг поскользнулась на липкой глине и грузно упала. Освободиться самой у Хильды не было никакой возможности. Животное придавило ее. Аргирос расслышал глухой хруст сломанной кости и сдавленный крик девушки.
Лошадь, целая и невредимая, попыталась подняться, и Хильда опять вскрикнула, на этот раз уже совсем хрипло. Аргирос и Вигхард одновременно соскочили в грязь. Вигхард удерживал голову лошади, пока магистр освобождал из стремени правую ногу Хильды, оказавшуюся сверху. Справившись, он кивнул Вигхарду.
– А теперь позволь коню встать, но осторожно.
– Ах.
Когда лошадь приподнялась, Аргирос отрезал кинжалом ремень второго стремени. Хильда села и схватилась за ногу. Ее лицо побледнело под слоем грязи. Она прикусила губу от боли; в уголке рта виднелась небольшая струйка крови.
– По возможности старайся не шевелиться, – велел Аргирос и разрезал штанину. С облегчением он увидел, что кость не вышла наружу: кругом грязь, и открытая рана наверняка бы загноилась. Но голень распухала на глазах, да и треск кости во время падения девушки свидетельствовал о переломе.
– Дело плохо? – спросил Вигхард.
Аргирос объяснил в нескольких словах. Англичанин кивнул.
– Надо доставить ее под крышу. В свое время мне не раз доводилось вправлять кости. – Затем он обратился к Хильде: – Мне жаль, девочка; нам придется нести тебя. Будет больно.
– Уже больно, – выдавила она.
– Знаю, милая, знаю. – Вигхард обернулся к Аргиросу. – У нас ничего нет вместо шины. Я свяжу ее и вместе, и мы понесем ее. Хорошо, что она маленькая и нам не придется волочить ее ноги по земле.