Принесли горячее, трепанг в соусе. Это блюдо не имело вкуса, напоминало неподсоленный рисовый отвар.
Должно быть, трепанг был неправильно приготовлен, либо переморожен, либо то и другое.
— Не переживайте, — сказала я Лиле. — И не бойтесь квартирных хозяек. Самое главное — это не зависеть от чужого мнения.
Музыканты на помосте красиво сходили с ума.
Певец, длинноволосый и изящный, как женщина, вздрагивал и выкрикивал песню, будто давал сигналы из какойто своей страны.
— Пойдём! — Александр позвал меня танцевать.
Я глядела на тёмную колышащуюся массу, где все были заражены микробом веселья. Веселье казалось мне неестественным, воспалённым, как перед общим несчастьем. Перед войной или перед чумой.
Пока мы продвигались между столиками, певец замолчал, а потом запел медленную песню. Музыканты притихли и стали томные.
Александр обнял меня, закрыл глаза, прижался щекой к моей щеке, как бы спасаясь от войны, от чумы.
Я глаз не закрывала. Наоборот, я раскрыла их пошире и увидела, что он не меня обнял. И мне вдруг показалось, что все танцуют не с теми. Все разъединены и только притворяются весёлыми.
Вокруг меня двигались в обнимку предатели и соучастники. А музыка текла из страны «Возмездие».
Я сделала шаг назад и вывела свои плечи из-под его ладоней.
Александр очнулся и посмотрел на меня.
— Я сейчас, — сказала я и пошла.
— Тебя проводить? — спросил Александр.
— Нет. Я сама.
Я вышла в гардероб и спохватилась, что мой номерок остался у Александра.
Если я сейчас вернусь и попрошу номерок, то он удивится и спросит:
— А почему ты уходишь?
— Вы мне надоели, — скажу я.
— Но почему?
— Я — не лошадь. Я — Пенелопа.
— Ничего не понимаю, — скажет Александр.
— Потому что мы говорим на разных языках.
Гардеробщик смотрел на меня и ждал.
— До свидания, — попрощалась я и пошла к дверям.
Я вышла на улицу.
Вокруг меня была красивая зима, которая существовала сама по себе, независимо от Александра и от других, очень талантливых людей. Снег не падал, а как бы стоял и чуть покачивался в воздухе…
Надо мной, как извечная верная крыша, — небо. И казалось, кто-то большой и добрый видел меня и учитывал.
Моя кружевная кофточка перестала сохранять тепло, и температура моего тела сравнялась с температурой воздуха. Я вдохнула поглубже и побежала по улице, прорезая собой холод, чувствуя радостную силу в ногах.
Редкие прохожие останавливались и смотрели на меня с недоумением, — наверное, думали, что я от кого-то спасаюсь или за кем-то гонюсь.
Я действительно и убегала, и гналась.
Приду завтра в ателье, скажу девчонкам:
— я была в ресторане с Александром Медведевым и ела трепанга.