— Богиня, языческая богиня, — возбуждённо бормотал Миша. — Только в провинции ещё встречаются такие девушки. Как она непосредственна. Какая грациозность в каждом движении. Я посвящу ей поэму.
— Танечка, о чем разговор. — Серёга докуривал сигарету. — Вы умеете забрасывать спиннинг?
— Нет, Сергей Иванович, не пробовала никогда.
— Ну что вы, это же так просто… Представьте, что моя рука — это удочка. Берите, вот здесь…
— Сергей Иванович, — хихикнула Таня.
— Да как он смеет, — Миша покраснел. — Этот неан-ндерталец в физкультурных штанах. Он что, думает, что раз у него полярная надбб-авка, так ему все позволено?
— Да, — развивала мысль Нина Петровна. — Вот иностранцы ржаного хлебушка не кушают, и хилые все. Потому что воли к жизни у них нет. Да и природы такой — ведь где такую красоту ещё найдёшь…
Чуть ниже нашей стоянки, посередине реки, течением намыло островок. Песчаный пляж с золотистой водой, полоса низкорослого речного кустарника, и сосновый лес. Островок этот привлекал одиночек, похожих на нас с Валерием Аркадьевичем.
Валерий Аркадьевич был приземистым, спортивным, всегда гладко выбритым. Он излучал здоровый оптимизм. Бывают такие люди: стоило только оказаться рядом с ним, как хотелось вставать в пять утра, умываться ледяной водой из умывальника, отжиматься пятьдесят раз, пробегать пять километров, и появляться к завтраку полным жизненной энергии. Бывший полковник инженерных войск, он ушёл в отставку и работал в столичном НИИ. Несмотря на армейское прошлое, оказался Валерий Аркадьевич умницей, интересным собеседником, и чуть ли ни диссидентом. Впрочем, мой сокурсник Леха подозревал в нем стукача и провокатора.
— Ну, как решили? Плывёте с нами на остров, Алексей? — осведомился Валерий Аркадьевич.
— Спасибо, я лучше рыбку с народом половлю, — уклонился от предложения Леха. — Не буду отрываться от коллектива.
— Коллектив, — пыхтел бывший полковник, вытаскивая лодку на берег. — Ещё чуть-чуть подтолкните, Саша. Да, коллектив — это собрание идиотов, навязывающих свою волю разумным существам. Нет, прогресс делается одиночками. Изгоями, людьми невыносимыми, шизофрениками. Любой коллективизм вреден для эволюции. Вот почему Америка процветает, а все мы сидим в глубочайшей заднице! Попробуйте, докажите мне, что я не прав!
— Я, честно говоря, не знаю. По всякому бывает.
— Ерунда! — Возмущался Валерий Аркадьевич. — В душе вы все знаете, вы просто признаться боитесь. А бояться вам вредно, от страха атрофируется мышление. Пройдёт лет десять-пятнадцать, и ваше поколение окажется на нашем месте. И вам придётся принимать решения, отстаивать свою точку зрения. Будете мямлить, стесняться, бояться за свою шкуру — стране хана. Черт побери, это ещё что такое! — Валерий Аркадьевич едва не наступил на что-то пыхтящее, копошащееся в высокой, по пояс траве.