Эвелин чмокнула его в колючую небритую щеку.
— Спасибо, Фил. Мне пришлось бы вылезти вон из кожи, чтобы заново получить пропуск, чего стоят одни рапорты!
Ровно в семь, когда Эвелин уже внимательно проглядывала данные предстоящих испытаний, в коридоре раздался тихий мелодичный свист. Она подняла голову, и через две секунды Томас Уиклоу шумно вырисовался в дверном проеме. Он был в летном комбинезоне, хотя и не при полной амуниции. Внезапно Эвелин почувствовала укол страха. Никогда прежде никакие полеты и испытания не, могли заставить ее нервничать — так почему же сейчас она так боится предстоящего полета?
Просто раньше она смотрела на все чисто теоретически, ей не за кого было волноваться…
Профессия военного летчика требует от людей особых качеств, еще более это справедливо в отношении летчиков-испытателей. До сих пор эта профессия остается преимущественно мужской, хотя в последнее время и женщин стали допускать к полетам. Психологи установили, что женщины-летчики имеют большинство из присущих этой профессии качеств — сдержанную холодность и трезвый расчет ситуации, но уверенности в себе им явно не хватает. А ведь летчик-испытатель должен быть уверен в себе на все сто процентов! Только тогда он сможет не просто сесть за штурвал и с грохотом рассекать небо на сверхзвуковой скорости, но, самое главное, будет непоколебимо убежден в том, что всегда справиться не только с машиной, но и со всем на свете, и живым и невредимым вернется на аэродром.
Эвелин смотрела в глаза Уиклоу и замечала в них не только ледяную самоуверенность, но и стремление покорить эту страшную машину, которую он ласково называл «Крошкой». Он ни на секунду не сомневался в том, что заставит ее сделать все, что нужно, и мягко посадить на землю.
Непроницаемая аура окружала его — аура античных героев, полных непоколебимой уверенности в своих силах.
Но несмотря на все свое мастерство и упрямство, он все-таки был обыкновенным мужчиной, человеком из плоти и крови. А человек может погибнуть…
— Ты летишь сегодня? — проговорила Эвелин, с трудом выдавливая каждое слово.
Он вопросительно приподнял бровь.
— Лечу, — ответил он. — Ну и что с того?
Что могла она ответить? Что насмерть перепугана, потому что он избрал себе одно из самых опасных дел на свете? Но разве она имеет право на страх за него? Между ними нет ничего, кроме взаимной договоренности развлечь друг друга… Томас Уиклоу не виноват в том, что она чувствует к нему. И даже если бы он мог разделить ее чувство, Эвелин не посмела бы признаться ему о своем страхе. Она не смеет волновать его тогда, когда он должен полностью сконцентрироваться на своем задании.