– Это, кажется, машинное масло, – задумчиво произнес он. – Па, помнишь, мы вчера под капот лазили?..
– Да, точно! – согласно кивнул Ганин. – Вот именно тогда ты его и посадил!
– Да какая разница, откуда взялось пятно! – рассердилась Рита. – В общем, Ганин, купи ему еще одежды.
– Я? – с недоумением спросил Ганин.
– Ну не я же! Мне к завтрашнему дню статью на-до закончить – у меня времени нет по магазинам бегать... В конце концов, чей это ребенок?..
Вопрос был, что называется, риторическим и не требовал обязательного ответа, но Григорий Ганин тем не менее поспешно ответил:
– Мой, конечно.
– Вот и иди с ним в магазин!
У Ганина тоже было полно работы, но он часть ее переложил на плечи своего помощника, а часть отложил на потом. Соломоново решение.
– Ладно... – пожал он плечами. – Мика, собирайся.
Первое время Ганину было как-то неловко выходить из дома вместе с Микой. Не то чтобы он боялся каких-то там неведомых врагов, о которых упомянула Катя, – вовсе нет. Ганин никогда и ничего не боялся, а сейчас был абсолютно уверен в том, что с сыном ничего не случится.
Дело было в другом.
Рядом с ним шел егоребенок.
И взгляды всех знакомых и соседей с любопытством устремлялись на них. Потому что никто и никогда не видел Ганина в обществе детей. А тут, здрасте! – уже почти подросток шагает рядом с ним. Белобрысый и светлоглазый. Взгляды окружающих требовали ответа. Но Ганин, разумеется, до объяснений не опускался и холодно, сквозь зубы, бормотал знакомым приветствия.
Правда, домработнице Серафиме Евгеньевне, приходящей два раза в неделю к Ганину, пришлось сказать: Мика – сын. Серафима Евгеньевна, уже много лет убиравшая в этом доме, только ахнула: откуда? «От верблюда!» – с раздражением ответил Ганин. Он терпеть не мог, когда прислуга лезла не в свое дело.
Его бы воля, он уволил бы Серафиму – эта пожилая тетка с пучком на затылке знать ничего не знала о правилах этикета и была отвратительно бесцеремонна. Но у Серафимы имелось одно довольно редкое достоинство – она была честна. За годы ее службы ни один рубль, ни одна безделушка не исчезли из дома Ганина. «Ты не понимаешь! – не раз твердила Рита. – Старуха – чудо! Лучше ее ты никого не найдешь!»
Мика занял позицию отца – он тоже никому ничего не стал объяснять. Когда Серафима Евгеньевна в один из своих визитов попыталась выведать у него какие-то дополнительные сведния («А где ты был раньше, Мишенька? Кто твоя мама? А что потом?..» и так далее), Мика только плечами пожал, изобразив на лице холодное безразличие. «Похож! – потрясенно ахнула ему в спину Серафима, опираясь на трубу от пылесоса. – Просто копия папаши! Что творится-то...»