Оттуда доносился такой шум, что прохожие останавливались, чтобы прислушаться.
– Уж не случилось ли там какой беды, от чего спаси и помилуй нас Аллах? – спрашивали они друг друга. – Не войти ли и не посмотреть ли? Там сидят престарелые шейхи – не скончался ли один из них?
– Вали! Вали идет! – раздались голоса и толпа, не дожидаясь приказа, расступилась, пропуская самого начальника городской стражи и его многочисленную свиту.
– Что там происходит, о правоверные? – вали, суровый и статный, с нахмуренными бровями, посмотрел на мечеть.
– Мы не знаем, о господин! Никто не знает! – раздалось из толпы.
Вали решительно направился в мечеть, и вооруженные стражники – за ним следом. Толпа притихла, ожидая, что из этого получится. В мечети наступила тишина, которая длилась ровно мгновение, а потом раздались новые вопли и оттуда выбежало несколько шейхов, из тех, кто помоложе. Впрочем, их тюрбаны по величине своей были достойны столетних, умудренных в богословии старцев.
– О враги Аллаха! – едва ли не хором взывали они, потрясая в воздухе кулаками. – О нечестивые!
– Ради Аллаха, что там у вас происходит? – накинулись на них с вопросами прохожие.
– Что происходит? Свершен подвиг доблести, о правоверные! И какова ему награда?!
– Что за подвиг доблести? – изумились люди, не ожидавшие, что за стенами мечети творятся такие дела.
– Подвиг великой веры и доблести, ниспосланной Аллахом! И он длился шесть дней, от субботы до четверга!
Джейран увидела, как Хашим посмотрел направо и налево, прижал локти к бокам, оскалился и устремился в гущу толпы. Старик что-то затеял – и вряд ли разумное. Она протиснулась следом.
– И что же было совершено за эти шесть дней, о почтеннейший? – с изумительным ехидством в голосе Хашим обратился к самому буйному шейху.
– О друг Аллаха, ты не поверишь, но это достойно того, чтобы быть записанным иглами в уголках глаз в назидание поучающимся! – велеречиво отвечал шейх. – Великолепный Амр-ибн-Масада, да хранит его Аллах и да приветствует, совершил неслыханное доселе деяние! Он шесть дней сидел с Кораном на коленях, выходя лишь по нужде, и он сосчитал, сколько букв в Коране! А ведь читающему Коран за каждую букву зачтется десять благих дел, о правоверные!
Толпа изумленно загудела, перекрыв шум, доносящийся из мечети.
– И сколько же их оказалось, этих благословенных букв? – не унимался Хашим.
– Их оказалось триста двадцать три тысячи шестьсот семьдесят одна, о почтеннейший!
– Прибегаю к Аллаху за помощью от шайтана, побитого камнями! – вмешался другой шейх. – Как это ты говоришь – триста двадцать три тысячи шестьсот семьдесят одна? Да поразит Аллах твой гнусный язык и язык твоего Амр-ибн-Масаду! Вот Абд-аль-Фарис воистину свершил благое дело и подвиг доблести! О правоверные, он считал буквы честно, не так, как Амр-ибн-Масада, и не отвлекался, и у него получилось триста двадцать три тысячи шестьсот шестьдесят четыре!