Представляя себе Веру рядом с Олениным и размышляя о том, какие же отношения в действительности были между этими такими разными людьми, она не заметила, что прошло довольно много времени с начала их разговора.
Вера молчала, уставившись в пол. Вероятно, она переживала самые худшие минуты своей жизни. Шок, полученный ею после встречи с Юлей, еще не прошел, и вопрос об уместности наручников, абсолютно чуждых обстановке пансионата, волновал Юлю больше всего. Ведь если Вера не виновна, то как потом она посмотрит ей в глаза? Какие будет искать слова, чтобы ее, частного детектива, так щедро посыпавшего солью раны этой несчастной женщины, когда-нибудь простили?…
И еще одна мысль вертелась в голове: Вера не так глупа, чтобы, живя в пансионате, находящемся, в общем-то, не так далеко от города, вести такой образ жизни, при котором о ее исчезновениях и любовных похождениях знали бы все отдыхающие и обслуга. Вера – состоятельная женщина, она сумела бы обеспечить себе алиби и найти сотню свидетелей, которые могли бы подтвердить это самое алиби. Зачем ей было рисковать? Да и убивать Оленина она навряд ли решилась бы таким вот чудовищным, прямо скажем, мужским способом… Не проще ли было застрелить его?
От таких мыслей Юле стало не по себе… Она оказалась в ловушке, и ловушка сейчас может щелкнуть.
– Дайте сюда ваши руки… – обратилась она к окаменевшей Вере и, открыв ключом наручники, сняла их с ее безвольных рук. – Извините меня… Как раз сейчас она бы и могла рассказать Вере о том, как погиб Захар, и даже помочь ей пережить эту страшную ночь разговорами или просто своим присутствием. Но Вера не задавала никаких вопросов.
– Вам нехорошо?
– Да, мне нехорошо… – прошептала она и наконец выпрямилась, расправила затекшую спину и убрала со лба волосы. – Мне надо побыть одной…
– Только обещайте мне, что вы сегодня никуда не уедете… Вы, может быть, не знаете, но вас ищут… Вас объявили в розыск, а это очень серьезно…
– Но зачем меня искать? Что такого страшного я натворила, чтобы меня искали? – Она встала и подошла вплотную к Юле. – Вы думаете, что это я убила Захара? Ну а если это действительно так, что тогда? И кому какое дело, кого я убивала…
Юля заметила, как побледнело ее лицо, как расширились зрачки, у нее начиналась истерика. Подождите минутку, я сейчас принесу вам воды… – И Юля кинулась к двери. Это был чисто импульсивный порыв, откуда она могла знать, где в такое время можно найти воду, разве что в коридоре в общем бачке, как это водится в подобных местах, или же в комнате, в графине.