Он снова кивнул.
В машине он рассказал ей, что ни в одном из магазинов этих предметов не опознали.
– Одна продавщица сказала, что вещи очень дорогие, не сказать чтобы стоили как антикварные, но очень известных фирм, и что куплены они скорее всего в московских дорогих магазинах… И только золотой брелок с черным янтарем был действительно куплен в нашем «Букинисте», в антикварном отделе некой Верой Лавровой…
– Верой Лавровой? Но почему они запомнили ее имя и фамилию?
– Как мне объяснили, она довольно часто бывает в этом магазине и постоянно покупает – но в букинистическом отделе и художественные альбомы.
Кроме того, она пару раз помогала им, то есть этому магазину, в рекламе и оплачивала счета.
– Занималась, значит, своего рода благотворительностью? Скажи, Саша, как тебе удалось все это узнать?
– У меня там тетка работает… – расплылся в улыбке Сашок, показывая белые как мел зубы. – А так бы я ничего не узнал… И никакие бы удостоверения не помогли, даже из прокуратуры…
– Понятно. Тогда будем считать, что нам повезло. Спасибо, я обязательно расскажу Игорю, как много ты для нас сделал… Тебя куда-нибудь подвезти?
– Нет, если можно, я прямо здесь и выйду… Вам отдать телефон?
– Нет, может статься так, что ты мне еще понадобишься, и я тебе позвоню… Ты к экзаменам-то готовишься?
– У меня экзамен через полчаса…
– А что же ты не идешь?! Ну-ка быстро!.. Не хватало только, чтобы из-за меня опоздал или вообще… не поступил… Ни пуха!
– К черту! – крикнул Сашок, выскакивая из машины и устремляясь в сторону Бахметьевской, где располагался корпус юридического института.
* * *
«Мне постоянно мерещится запах ее духов…» – вспомнила она слова Олега, едва переступила порог квартиры Инны Шониной. Обстановка довольно скромная, везде пыль, хотя вещи все прибраны. И все же, несмотря на то, что здесь царили запахи покинутого жилья, где-то высоко, быть может, под потолком еще витал слабый, едва различимый аромат духов.
Квартира, каких тысячи. Типовая, с типовой мебелью и стандартной посудой.
Юля села на низкий продавленный диван, оставшийся Инне, вероятно, еще от родителей, как, впрочем, и сама квартира, и представила себе, как проводили время на этом диване Инна с Захаром. Представить себе это было нетрудно, потому что прямо над столом, напротив нее, сейчас висел портрет Инны, причем без траурной рамки, так что представить себе ее живой было несложно.
Конечно, год назад здесь поработали эксперты, по крупицам собирая все возможное, что могло навести на след преступника. Хотя, если им оказался не Захар и не кто-то из ее знакомых, вхожих в ее квартиру, то это вполне мог быть и случайный ворвавшийся сюда, несомненно психически ненормальный человек, если он смог таким вот зверским способом избавиться от трупа… Сжечь заживо. И чем могло быть вызвано такое зверство, если предположить, что убийца был знаком с Инной и сознательно шел на преступление?.. Из мести, из чувства самосохранения?