Хэл остановился и медленно повернулся, надевая на лицо обычную маску вежливости, которую носил в присутствии матери.
– Добрый вечер, матушка. Чем могу быть полезен? Дездемона обвела взглядом салон, полный пассажиров, занимавших места для музыкального вечера, между которыми носились официанты, выполняя последние заказы. Виола за роялем исполняла популярные мелодии, и когда к ней наклонился Уильям и сказал что-то, рассмеялась. Ее лицо светилось такой радостью и счастьем, что у Хэла сжалось сердце.
– Можем мы отойти и поговорить с глазу на глаз? Кентуккийский акцент матери был особенно заметен, что не предвещало ничего хорошего.
– Разумеется. – Хэл посмотрел на Уильяма, взглядом обещая вернуться позже, и Уильям ответил спокойным кивком, но тут Виола подняла голову и, увидев брата с матерью, умолкла. Выражение беспечной радости на ее лице сменилось холодной настороженностью, как у лоцмана, изучающего водоворот.
Уильям положил руку ей на плечо, и она подняла на него глаза. Между ними определенно произошел безмолвный обмен информацией, о смысле которой Хэл не смог догадаться. Мгновение спустя лицо Виолы вновь обрело приятное выражение, и она продолжила выступление.
После освежающей вечерней грозы воздух снаружи был прохладным и чистым. Хэл облокотился на перила и в ожидании разговора смотрел, как мать нервно мерит шагами палубу. Предлагать ей что-либо было бесполезно; она принимала все и требовала большего. Как все ее дети, Хэл еще ребенком усвоил, что мать сама должна начать разговор.
– Мой дражайший мальчик, меня глубоко волнует мисс Скайлер.
Хэл напрягся, но, к счастью, внешне это никак не проявилось.
– Напрасно, матушка. Пинкертоны из кожи вон вылезут и, конечно же, найдут ее.
– Лучше, если бы ее нашел ты, дорогой; тогда ты смог бы на ней жениться и стать благодаря ее наследству железнодорожным бароном.
Хэл поморщился.
– А разве в Нью-Йорке у нее не остался жених или ухажер, уже сделавший предложение руки и сердца?
Дездемона сделала неопределенный жест.
– Там нет никаких обязательств.
– Я слышал, что кто-то еще, помимо ее опекуна, снарядил сыщиков на поиски. Кажется, это Николас Леннокс, который называет себя ее женихом.
Дездемона побледнела, и Хэл прищурился, наблюдая за ее реакцией.
– Николас Леннокс, – медленно сказала Дездемона, – младший партнер в банковском доме ее отца. Его беспокойство вполне объяснимо. Формально они не обручены, так что путь для тебя открыт.
Хэл покачал головой:
– Нет.
Внезапно Дездемона положила руку ему на локоть и умоляюще заглянула в глаза.
– Мой милый мальчик, подумай о себе. Речные перевозки на Миссури умирают; лет через пять здесь ничего не останется, кроме барж, но они едва ли достойны твоего таланта. О да, на Миссисипи речной транспорт, возможно, просуществует немного дольше из-за хлопка, поскольку железнодорожные перевозки с ним не справляются, но на Миссури нет хлопка и железная дорога вскоре вытеснит конкурентов.