Хэл напрягся. Его стон вырывался в одном ритме с ее медлительными движениями, мышцы затвердели, и в паху запульсировало. Тогда Розалинда переключила внимание на другой сосок. Уже усвоив первый урок, она быстро нашла наиболее чувствительное место и стала распалять его языком, пальцами, зубами, пока не превратила Хэла в стонущего от похоти подростка. От страсти его глаза подернулись поволокой. Господи, как же ему нравилось быть в центре ее внимания! Одновременно Розалинда поглаживала его бедра, словно успокаивала норовистую лошадь, но к средоточию ощущений ни разу не притронулась.
Хэл попытался намекнуть, чтобы она положила руку туда, где он мог получить максимальное удовольствие. Если бы Розалинда сделала это раньше, он наверняка уже кончил бы и смог вернуть себе самообладание. Он выгнулся, подставляя ей бедра.
– Проклятие, Розалинда! – ахнул он, когда ее рука нежно пробежала по его паху.
– Перевернись.
Какого черта? Она стояла подбоченившись, ее грудь высоко вздымалась, щеки пламенели. Сквозь белый хлопок рубашки просвечивали торчащие соски.
Хэл удовлетворенно улыбнулся. Он соблазнял ее, не шевеля и пальцем, лишь разрешив с собой забавляться.
– Перевернись, – снова приказала она.
– Слушаюсь, мэм. – Хэл подчинился, нарочно растягивая время, чтобы она лишний раз увидела, что теряет. Наконец он повернулся, скользнув нежным местом по толстой вышивке покрывала. Ощущение, оставленное грубой хлопчатобумажной нитью, напоминало прикосновение руки.
От этого всплеска ощущений у Хэла перехватило дыхание. Он до крови прикусил губу, борясь с подступившим желанием извергнуть семя.
Он не сразу нашел на одеяле участок без вышивки, воздействующей на него столь возбуждающе. И тут он вспомнил о старых шрамах, оставленных тростью, к которым не позволял никому прикасаться. Может, пора ее остановить?
– Готов?
– Конечно.
Боже правый, что она подумает о его рубцах?
Розалинда хмыкнула и принялась исследовать его спину. Плечи, позвоночник, лопатки – все это она ласкала сначала пальцами, потом губами и языком, целуя старую метку от пули под ребром.
Хэл вздрогнул. От ее легчайших прикосновений его тело плавилось как воск. Она исследовала его спину с тщательностью ученика штурмана, изучающего большую реку, и Хэл не мог дышать. Его бедра непроизвольно двигались, усиливая сладостные ощущения, и он с трудом заставил себя молчать, отдаваясь на ее милость, – слишком велико было его желание позволить Розалинде удовлетворить ее плотские фантазии.
Сладкая мука ее ласк выжгла старые воспоминания об отцовской трости, исполосовавшей его спину. Извиваясь в изнеможении и стремясь к развязке, тело Хэла хотело большего. Одобрительно рыча в подушку, он подставлял ей бедра…