— Что это значит? — Ее глаза сверкнули.
— Не волнуйтесь, — тоном превосходства проговорил он, — я не замышляю покушение на вашу девичью честь. Мне известно, как американки берегут ее.
— Известно?
— Я пришел, чтобы поговорить о храме.
— О десполиации! — Она задиристо шагнула в его сторону, будто готовилась напасть. — Вы белизец, но вас не волнует наследие собственного народа!
— Почему вы решили, что я белизец? — спросил Вернон с нарочито техасским выговором.
— Не дурите, я знаю, кто вы такой.
— Или думаете, что знаете.
— Скажите-ка мне одну вещь.
Он упускал нить беседы: теперь уже девушка начала расспрашивать его. Но вернуть все на место он не мог.
— Да?
— Вернон — это ваше имя или фамилия?
За дверью послышался смешок.
«Проклятые трещины!» — подумал Вернон и сказал, как говорят актеры, играющие ирландцев:
— Не имя и не фамилия, ясно? Лица вы не видите, голос не опознаете и не докажете ниче…
— Это мы еще посмотрим, — ответила она и горделиво сложила руки на груди.
— Слушайте, — сказал он, — вот вы тут болтаете о наследии. А известно ли вам, чем занимается Кэрби Гэлуэй? Он все распродает.
— Вы от этого лучше не становитесь.
— Ладно, скажу вам правду: я белизец.
— Разумеется, мне это известно.
— Я хочу спасти этот храм от Кэрби Гэлуэя и сохранить его для своего народа.
— А вот и нет, иначе вы не стали бы запирать меня тут. Вы с вашим Инносентом Сент-Майклом.
«Ого! — подумал Вернон. — Она полагает, что и Сент-Майкл тоже в деле. Хорошо, коли так».
— Пустяки, — сказал он. — Главное в том, что вы ездили на участок Гэлуэя, верно?
— Разумеется. Храм именно там, где я предсказывала. А вы опростоволосились с вашими водостоками, сдвигами, оползнями и всем прочим.
Вернон не схватил эту наживку, напомнив себе, что он не Вернон. Он спросил:
— Храм ценный? С сокровищами?
— Откуда мне знать? Этот человек прогнал меня, набросился с мечом в руках…
— С мечом?
— Ну, такая штука, вы знаете… — Она рубанула рукой воздух.
— Мачете, — подсказал тощий негр из соседней комнаты.
— Не лезьте вы! — заорал Вернон и хлопнул себя по заду свободной рукой.
Голове становилось жарко в проклятой наволочке. Жарко в прямом и переносном смысле. Он упустил все нити. От этой бабы не откупиться. Силой ее тоже молчать не заставишь. Разве что… Ой, и как же его угораздило ввязаться во все это!
— Хорошо, пока достаточно, — сказал он, пятясь к двери. «Я поеду туда, — думал Вернон. — Сегодня же. Не знаю, как мы проглядели этот храм. Если повезет, я уже нынче ночью найду нефрит и золото на пару сотен тысяч американских долларов. А завтра сбегу из страны, начну новую жизнь там, где меня никто не знает, и уже не совершу тех ошибок».