Ее охватила жалость.
– Нет, папа, нет.
– И тебе необязательно говорить «папа». Я никогда им не был, и теперь уже не буду.
– У тебя есть Ева, – сказала она. – И вы можете быть друзьями. Она нуждается в тебе. Если только…
– Ева? – Роджер повысил голос. – Ей никто нужен. Она рождена быть монахиней.
Он шагнул к лошади, вскочил в седло и, ни разу не оглянувшись, поскакал в сторону Фернгейта.
Сол обнял Арабеллу за плечи и притянул к себе.
– Не огорчайся, любовь моя. Мы больше не услышим о нем. Самое худшее позади.
– Да? Но как это может быть – он действительно твой отец?
– Какое это имеет значение? Я никогда не знал его; он никогда не был моим отцом и никогда им не будет. Я никогда не прощу ему то, что он так поступил с мамой.
– Может быть, она... сама не возражала... тогда? – предположила Арабелла. – Возможно, она любила его. Могло быть и так. И потом...
– Когда я родился, он просто повернулся и ушел. Вряд ли это было по-мужски.
– Ах, дорогой... – Арабелла протянула руки и приблизила его лицо к своему. – Дорогой, пожалуйста, давай не будем спорить. Мы уже женаты. У нас впереди счастливая жизнь. А он – сэр Роджер – он неудачник, неужели ты не видишь? У него нет ничего, чего ему хотелось бы. Руперт совершенно разочаровал его, и он прав в отношении Евы, я просто не понимала этого раньше. Нет, я не о том, что она рождена быть монахиней, это просто глупо. Но она вся в себе. У нее собственный мир. – Арабелла помолчала немного. – Твой дядя Дюк помог ей найти его, частично, конечно, потому что они совсем не похожи, ведь он такой старый.
Сол рассмеялся.
– Пойдем. Он вовсе не такой уж древний. В любом случае, то, что их объединяет, не имеет никакого отношения к возрасту. Это умение смотреть на вещи и видеть то, что другим недоступно.
– У тебя с твоими камнями и статуями то же самое.
Он кивнул.
– Если хочешь, да. Это дар быть ближе к природе, которым наделены цыгане, шестое чувство. Белла, дорогая, я, может быть, говорю бессвязно? Говорю, говорю, говорю, когда все, что нам нужно, это мы сами. Пойдем, любовь моя! Видишь вот это? – Обняв ее одной рукой за талию, Зол указал на причудливый гранитный менгир, – Никто не знает, сколько ему лет, – продолжал Сол. – Тысячи, наверное. Тысячи и тысячи. Пойдем. – Он мягко потянул ее за собой, ветерок подхватил ее волосы, трепал платье.
– Что? – Арабелла засмеялась. – Что нашло на тебя? Посмотри, Сол, на мое платье – ежевика... ее не отстирать...
– Не волнуйся о платье. Стоит ли заботиться о вещах?
Он побежал быстрее, и странное волнение поднималось в Арабелле – это чувство было даже сильнее того, что она испытала прошлой ночью, после того как они поженились.