— Не могу не согласиться, — неохотно произносит Рейчел, и я замечаю странное выражение на ее лице.
— Что-то случилось? — спрашиваю я.
— Ничего, — отворачивается она. — А что могло случиться?
Теперь я понимаю: она что-то скрывает, какую-то информацию о Виктории.
— В телекомпании все очень расстроены, — пытаюсь я найти разгадку на ее лице. — Но Виктория проявляет завидное упрямство, отвергает все три болезни, которые ей предложили.
— Какие же?
— Рак, ботулизм и СПИД.
— Ничего себе, они все ужасны!
Беру кофе и делаю глоток, по-прежнему размышляя о причинах ее подавленности.
— Это лучший кофе, который я пил в жизни, — одобряю я.
— Хочешь знать, в чем секрет?
— Конечно.
— Меньше воды. Все просто, правда? Нужно, чтобы кофе был restreto. Это итальянское слово. Означает «узкий» или «ограниченный». Знаешь, от кого я это узнала?
— От кого же?
— От Паваротти.
— Лучано Паваротти?
— Да, — хвалится Рейчел. — Он ехал на машине во Флориду и остановился выпить кофе в «Стар-бакс» в Шугарленде.
Не знаю, верить ли ее рассказу. Рейчел часто напоминает мне героя одного популярного фильма, но никак не могу вспомнить, какого именно. Замечаю на прилавке сценарий.
— Что это? — спрашиваю я.
— Мой сценарий.
— Твой? А я и не знал, что ты пишешь.
— Именно поэтому я сюда и приехала.
Неприятно, что она так говорит. Каждый дурак думает, что может писать. В Гильдии сценаристов Америки состоит десять тысяч человек, и девяносто процентов из них постоянно сидят без работы. Самое странное, что этим людям порой удается продать свои творения. А на место каждого члена гильдии претендует уже около десяти новых писателей. Вот и посчитайте.
— О чем твой сценарий?
— Да так, ничего особенного. Это история взросления в Шутарленде, штат Техас.
Теперь мне по-настоящему ее жаль. Я знаю, что у каждого писателя в нижнем ящике стола обязательно есть необычная, откровенная и странная история о жизни подростка на Лонг-Айленде или в другом месте, где он пережил период взросления. И похоже, никто из них не понимает, что окружающим нет никакого дела до их первого поцелуя, не говоря уже об ужасном падении из домика на дереве. Люди хотят развлекаться.
— Здорово, — говорю я и замираю в ожидании взрыва в желудке. Но ничего не происходит. Я вдруг сознаю, что не выпил ни одной таблетки антацида с того момента, как положил заявление на стол Джонни. — Кто-нибудь уже читал его?
— Только в Школе кино и телевидения при Калифорнийском университете.
«Этот и семнадцать тысяч других сценариев», — думаю я. Ничего не могу с собой поделать. Иногда у меня бывают негативные мысли, но это результат работы в нашем бизнесе.