Полина отошла к окну, задернула шторы, сняла старую, вылинявшую гимнастерку Юрия, висевшую на спинке кровати.
– Ты что, не выбросила ее до сих пор? – спросил Бесстужев.
– И не выброшу.
– Да зачем она нужна?
– Я с ней разговариваю, когда тебя нет.
– Разговариваешь? – у Юрия поползли вверх белесые брови. – Вот чудачка!
– Молчи. – Полина закрыла ему ладонью рот. – Молчи уж, раз не понимаешь.
Теплой, мягкой рукой она гладила его волосы, виски, шею. Оказала полувопросительно:
– Мы ведь никуда не пойдем сегодня?!
– Если хочешь – можно в парк.
– Никуда не хочу. Лучше всего, когда мы вдвоем и вокруг никого нет.
– Вот скоро мне отпуск дадут, и мы целую неделю просидим дома, ладно? Будем жить только друг для друга.
– Мало одной «вдели, Юрочка, очень мало. И месяца мало. И года тоже мало. Я хочу всю жизнь быть рядом с тобой каждую минуту. – Она прижала к груди его голову, полосы ее закрыли лицо Юрия. – Жадная я теперь стала, ужасно жадная. Что-то сломалось во мне, прорвалась плотина и затопила меня всю.
– Полинка, милая! Нам здорово повезло, что мы встретились, правда?
– Меня ужас охватывает, когда подумаю: а вдруг мы не увидели бы друг друга и ничего не было бы между нами?!
– Вот разница наших характеров, – засмеялся Бесстужев. – Я замечаю хорошее, а ты находишь повсюду страшное.
– Просто-напросто я трусливей тебя. Это вполне естественно.
– Ну, теперь-то уж нам нечего бояться, – сказал Юрий, обнимая ее. – Теперь мы вместе, и ничто не сможет нас разлучить.
* * *
В то самое время, когда Бесстужев и Полина сидели у себя дома, в нескольких километрах от Бреста, на противоположном берегу Буга, медленно двигалась по лесной дороге легковая машина. Генерал-полковник Гейнц Гудериан направлялся на передовой наблюдательный пункт. Он спешил, нетерпеливо притопывал левой ногой: солнце уже клонилось к горизонту, а дел на сегодня еще много. Наконец, подполковник фон Либенштейн, невозмутимо сидевший впереди, приказал шоферу остановиться.
– Дальше ехать опасно, господин генерал, нас могут заметить. Нужно пройти пешком.
В лесу совсем не чувствовался ветер, горячий воздух застыл без движения, казался тягучим от густого запаха смолы. Все тело Гудериана покрылось липкой испариной, крупные капли выступили на лбу.
– Сегодня я не завидую Роммелю, – сердито сказал генерал.
– Да, – живо подхватил Либенштейн. – В Африке нет даже таких рощ. Солнце, пески и танки.
– Вы охарактеризовали современный пейзаж Сахары скупо, но точно, – усмехнулся Гудериан.
Либенштейн замедлил шаги возле толстого ствола дуба. Могучие ветви, тянувшиеся почти горизонтально, были покрыты корявыми наростами.