– Стой!
Над сбившейся толпой клубился пар. В полусумраке Патлюк различал злые упрямые лица. Ну, что ж, он тоже упрям!
Капитан подождал, пока взводные наведут порядок, выровняют шеренги. Крикнул, напрягая голосовые связки:
– Будем петь?
Молчание.
– Рота-а-а! – Он вскинул руку и резко опустил ее. – Ложись!
Красноармейцы повалились в снег.
– Встать!
Поднимались медленно, опираясь на винтовки, отряхивали шинели.
– Ложись!
– Встать!
На одну секунду Патлюку стало жалко усталых людей… Но разве его жалели? Надо сломить их, чтобы знали: слово командира – закон.
– Ложись!
– Встать! Петь будем?
Снова молчание.
– Ну, хорошо. – Голос Патлюка зловеще повеселел. – Сейчас мы пойдем обратно. Будем идти, пока запоете. Дело ваше, можете шагать хоть до утра. Я не устал, мне не к спеху.
– Издеваетесь? Не скоты мы! – крикнули вдруг из строя.
Капитан повернулся резко.
– Кто сказал? Бесстужев, ваш взвод?
– Мой.
– Это я сказал и еще повторю. – В первую шеренгу выдвинулся Карасев, без шапки, с подоткнутыми полами шинели. – Не скоты мы, нечего в снег валять.
– Десять суток ареста за разговоры в строю… Шапка где?
– Затоптали где-то.
– Разберитесь, Бесстужев.
Лейтенант вошел в строй, говорил негромко:
– Дьяконский, Айрапетян, Носов – всем петь. Всем до одного, весь взвод.
– Нашли шапку? – нетерпеливо крикнул Патлюк, похлопывав по колену перчаткой.
– Нет.
– Отправьте его в казарму… Рота, последний раз спрашиваю: петь будем?
– Будем! – жидко ответили из второго взвода.
– Плохо слышу. Будем?
– Будем!
– Еще раз.
– Будем!
– С места – пес-с-сню! Шагом марш!
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой…
На этот раз песню подхватила вся рота.
Когда колонна вошла в Крепость, красноармейцы повеселели, чувствуя близкий отдых. Печатали шаг, пели дружно, с подсвистом.
Командир полка, стоявший возле штаба, прислушавшись, сказал адъютанту:
– Красиво идут. Это Патлюк?
– Он самый.
– Хороший строевик, ничего не скажешь.
Случай с песней на другой день стал известен всему полку. Комиссар вызвал к себе Патлюка. Из штаба капитан вернулся часа через два злой и взъерошенный, приказал дежурному позвать Бесстужева. Когда лейтенант пришел, Патлюк сам захлопнул за ним дверь ротной канцелярии, накинул крючок, сунул Бесстужеву измятую пачку папирос.
– Кури.
– Спасибо.
– Этот… Карасев на гауптвахте?
– Да, отправил.
– Рота было на первое место выскочила, а теперь… Разболтались у тебя люди, Бесстужев.
– Разрешите напомнить, товарищ капитан, мой взвод запел первым.
– Запел, запел… Послушал бы ты, какой концерт мне комиссар закатил. Воспи-и-и-тывать надо, – протянул Патлюк. – Армия у нас или детский сад? Наше дело не в бирюльки играть, а крепости брать.