– Просто: Сергей, – предложил Пустельга. – А вас…
– Да, конечно, – на губах промелькнула улыбка. – Зовите по имени, Сергей. Давайте все-таки познакомимся…
Маленькая ладонь обожгла холодом, и Пустельга пожалел, что коньяка осталось так мало.
– Вера, у вас руки ледяные!
– Да… Весь день ходила по улицам, пыталась ездить в метро, чтобы согреться, но потом мелочь кончилась, а кошелек я забыла. Сергей, давайте я расскажу все сразу…
Вера говорила тихо, голос был растерянный и какой-то безнадежный, словно она заранее знала, что ей не поверят.
– Вы знаете, я попала в плохую историю. Переписывалась с одним человеком. Военным… Потом его арестовали, мои письма и фотографии оказались у Рыскуля. Дальнейшее вы знаете, Сергей… Это было страшно, мне впервые в жизни захотелось умереть…
Она замолчала, но Пустельга не торопил. Он уже пришел в себя и теперь слушал девушку не только с сочувствием, но и с профессиональным интересом. До сих пор она говорила правду.
– Потом… Я попросила кое-кого из знакомых… Мне обещали помочь, но затем сказали, что это безнадежно. И тут пришел Микаэль…
– А кто такой Микаэль? – как можно равнодушнее поинтересовался Пустельга. Девушка явно удивилась:
– Миша? Его у нас все знают! Он сын Александра Ахилло, очень симпатичный молодой человек, такой общительный!… Он зашел ко мне и отдал документы. Я так и не поняла, откуда они у Миши…
Сергей кивнул. Вера, по-прежнему, не лгала. Он постарался сосредоточиться. Сейчас начнется главное, и надо понять, где правда, а где – нет…
– Я так обрадовалась! Вы, конечно, понимаете… – Лапина вновь покачала головой, мокрые волосы упали на лицо. – В то утро мне казалось, что есть все-таки Бог на небе! Но в тот же вечер мне позвонили. Голос мужской, незнакомый… Сказали, что документы достали вы, назвали вашу фамилию и номер телефона. Вначале я ничего не сообразила и позвонила вам сказать спасибо…
Девушка не лгала, но Сергей ощутил, что каждое слово дается ей с трудом. Она, похоже, колебалась, рассказывать ли дальше.
– Потом… Потом еще звонок, тот же голос… Он сказал, что вы совершили должностное преступление, добывая документы. Что есть свидетели, а значит, я соучастница. И если я не хочу попасть в камеру, а потом в лагерь, то должна выполнять то, что мне скажут…
Пустельга почувствовал в ее тоне легкую странность. Что-то было не совсем так. Вера явно не договаривала…
– Они хотели… Вначале я думала, что этот, неизвестный, хочет того, что и Рыскуль…
Внезапно девушка уткнулась лицом в ладони. Узкие плечи вздрагивали – Вера плакала, без звука, словно ей что-то сдавило горло. Наконец, медленно подняла голову: