Стоун разделил свои шестьдесят долларов на пятидолларовые ставки, решив в случае выигрыша удваивать их. Четыре раза он безуспешно ставил на красное, а когда решил поставить на черное, красные номера выпали семь раз подряд. Судьба, как видно, решила посмеяться над ним. Он сделал последнюю ставку, небрежно бросив жетон на стол так, что он упал между четырьмя номерами. Стоун потянул руку, чтобы поправить его, но в этот момент шарик остановился на "зеро". Меньше четверти часа потребовалось незадачливому игроку, чтобы остаться без гроша. Стоун пожал плечами и отошел.
Никто не обратил внимания на его проигрыш. Неподалеку Лефти ставил на кон серебряные доллары, левой рукой делая ставки, а правой вытряхивая кости из стаканчика.
- Семь! - торжествующе выкрикнул Лефти, посмотрев на кости. Он убрал в карман выигранные монеты и продолжил игру.
- Теперь должно выпасть пять... Черт возьми! - он огорчился, увидев, что выпало два и один, и передал стаканчик соседу. Стоун незаметно отошел от стола, боясь спугнуть удачу Лефти. Хили играл в "фараон". Он сидел неподвижно, поверх карт наблюдая за своими партнерами. "Как ястреб, высматривающий добычу", - подумал о нем Стоун. По лицу Хили ничего нельзя было прочесть.
В игральном зале было слишком жарко, и Стоун вышел в патио. Танец только что закончился, и девушки уже высматривали себе новых партнеров. Несколько девушек работали официантками. Мексиканцы в красно-белых кушаках и таких же галстуках разносили напитки, бесшумно скользя между столиками.
Музыканты собрались у столика, чтобы отдохнуть и перекусить.
Стоун, прогуливаясь, поискал глазами Лолу, но не нашел. Высокий гибкий мужчина отделился от столика, за которым сидели музыканты, и с надменным видом направился к проходу между домами.
Его товарищи крикнули ему вдогонку что-то по-испански, но он лишь отмахнулся и, горделиво подбоченясь, скрылся в аллее. г
Какое-то время спустя Стоун увидел в дальнем конце аллеи два силуэта, стоящих поодаль друг от друга. Вдруг тот, что был повыше, быстрым движением схватил другого за руку и потащил за собой. Послышался слабый вскрик. Стоун колебался. У него не было ни малейшего желания встревать не в свое дело, но крик походил на зов о помощи. В нем слышались гнев и страх одновременно. Крик раздался снова, и Стоун, не раздумывая больше ни секунды, бросился на помощь. Он смутно припомнил рассказ Кастро о том, что Падилья, руководитель оркестра, увлечен Лолой, но она отвергает его домогательства. Стоуна это не касалось. Девушка на него смотрела с таким же презрением, что и на остальных, однако ему показалось, что ее показное равнодушие не более, чем маска, а сама девушка не принадлежит к этому обществу. Такие мысли лишь подогрели его рыцарские чувства, когда он бросился на выручку девушке, будучи уверенным в том, что это Лола.