– Мне не больно. Мне с тобой хорошо, но не больше, – сказала я. Сказала только потому, что он явно хотел услышать что-то подобное. Я столько сил тратила, чтобы стать для него идеалом. Если ему нужна сильная женщина, способная держать эмоции при себе, то я готова.
– Послушай, я думаю, что ты должна это знать. Нюта – моя бывшая девушка.
– Ты говорил, не повторяй. Мне не интересно.
– Подожди. Понимаешь, мы собирались пожениться. У нас все было очень хорошо. Но у нее родители – евреи.
– И что? Ты расист? – оторопела я.
– Да ты что? – расхохотался он. – Нет, конечно. Просто им пришел вызов от родни в Израиле. Появилась реальная возможность эмигрировать.
– Она уехала?
– Пока нет. Уже год они оформляют документы. Но она уезжает. Это совершенно точно.
– А тебя с собой не берут? – вот странные. Такой зять, да я бы бегом…
– Я что, бандероль? Не берут… Я сам не еду. Не желаю я жить в стране, полной евреев. Особенно если понимать, что я не еврей. Она пыталась меня уговорить, мы даже вместе ходили на курсы иврита. Но не могу я. Я художник. Что я должен там делать?
– Бедный. Как это, наверное, тяжело, – погладила я его по голове. Тяжело, не то слово. Скорее бы она уже отбыла.
– Она живет в соседнем подъезде. Мы продолжаем общаться, хотя и по-дружески. Но вот так просто забыть ее я не могу. Я с ней встречался пять лет, это большой срок, – выдохнул он. Я поцеловала его волосы и подумала, что всенепременно залечу его раны. Вот прямо сейчас и начну.
– Прости, я сам не знаю, зачем тебе все это рассказал.
– Правильно сделал. Я все понимаю. Зато теперь тебе не надо будет переживать это в одиночку, – заявила я. Наверное, это была глупость. Он так как-то странно на меня посмотрел и сказал.
– Я это не к тому, что тебе придется меня утешать в душевном горе. Как-нибудь сам справлюсь. Поехали, я отвезу тебя.
– Почему? Что не так? – чуть не разрыдалась я. Неужели же он опять перестанет появляться?
– У меня встреча через час. Если мы не поедем сейчас, то я не смогу тебя потом отвезти.
– Не надо меня никуда вести. Я потом доеду сама, – заверила я его и мы отправились на наш корабль. Правда, весь этот час я почему-то думала, что эта Нюта, наверное, тоже лежала на этих простынях.
– Было ли ей также хорошо, как и мне? – хотелось мне узнать. Но уж об этом он мне вряд ли бы ответил.
– Ты знаешь, мне кажется, что я отношусь к тебе вполне серьезно, – сказал он мне на прощание. Я уехала абсолютно счастливая, но потом он не звонил целую неделю. Я сходила с ума, а он, вероятно, ходил выгуливать собачку Нюты. Я знала, что они действительно часто видятся. Вместе гуляют по вечерам, иногда пьют чай у него дома. Кто бы мне дал гарантии, что только пьют чай. Иногда мне начинало казаться, что Артем Быстров звонил мне только тогда, когда его еврейская подружка чем-то его задевала. Как только он рассказал мне о ней, то перестал стесняться и рассказывал о ней все больше и больше.