– Товарищ подполковник… – Пахомов, выскочив из коляски, кинул руку к виску.
– Ну что у тебя? – перебил Опаликов, приподымая ногу, чтобы Кудлаю было удобнее продеть и обернуть лямку парашюта.
– Погрузка аэродромного оборудования в эшелон закончена, – доложил Пахомов. – Дня через четыре, думаю, и мы до Тирасполя доберемся.
– Ну-ну, – сказал Опаликов и, подсаживаемый инженером, полез на крыло. – Так мы тебя там и будем дожидаться, в Тирасполе.
Он сел в кабину, поерзал, устраиваясь поудобней. Положил планшет на колени, еще раз мысленно прошел первую часть маршрута. Взлет. Сбор в зоне ожидания. Затем курс двести пятьдесят семь и четыре градуса поправки на ветер. После прохождения контрольного пункта на двенадцать градусов доворот влево. Все нормально, все правильно, только вот Надька… Опаликов поднял голову.
Пахомов все еще стоял возле самолета, переминался с ноги на ногу.
– Ну что еще, Пахомов? – обратил на него внимание командир полка.
– Да вот не знаю, как с Чонкиным быть, – неуверенно сказал комбат.
– С каким еще Чонкиным? – недоуменно поднял брови Опаликов.
– С красноармейцем, который у аварийной машины.
– А-а… – Опаликов поставил ноги на педали, проверил легкость хода рулей и элеронов, включил тумблер зажигания. – Его разве до сих пор не сменили?
– Да нет же, – сказал Пахомов. – И машина там.
– Это не машина, – махнул рукой Опаликов, – это гроб. А Чонкин этот что там делает?
– Стоит, – пожал плечами Пахомов. – Говорят, вроде даже женился.
Он улыбнулся, не зная, как выразить свое отношение к поступку бойца.
– Женился? – ахнул Опаликов. Это в мозгу его никак не укладывалось. Жениться в такое время! Зачем? Тут с женой, которая есть, не знаешь, что делать. – Ну, раз женился, пусть живет, – решил он. – Не до него. Кудлай! – закричал он инженеру. – Передай по полку, чтоб запускали моторы.
Судьба Чонкина была решена.
– Я щи поставлю варить, а ты поди пригони корову. – Сунув голову в печь, Нюра шумно раздувала огонь.
– Сейчас. – Чонкин драил зубным порошком пуговицы на гимнастерке, и идти ему никуда не хотелось.
– Русский час – шестьдесят минут, – заметила Нюра. – Пуговицы можно опосля почистить.
Она только что с полной сумкой притащилась из Долгова, разнесла почту, устала и теперь была недовольна тем, что Чонкин не приготовил обед.
Чонкин отложил в сторону гимнастерку и щетку, подошел к Нюре сзади и ухватился за нее сразу двумя руками.
– Иди, иди. – Нюра недовольно вильнула задом. Некоторое время попрепирались. Чонкин ссылался на раннее время, на боль в пояснице, ничто ему не помогло – пришлось в конце концов уступить.