Маринке снова стало не по себе от слов Валентины, как будто на ночь в лагере ей под одеялом пересказали страшную историю. Ей очень захотелось назад, к своим комсомольцам-удальцам, с которыми весело и шумно.
На кладбище смеркалось, становилось прохладно, откуда-то повеяло сыростью. Они прошли прямо по дорожке еще метров пятьдесят.
— Вот тут они лежат, Семеновы, — произнесла наконец бригадир, уверенно показывая пальцем на большую могилу со старой башенкой. — Мать с отцом да две дочери. Вся семья в сборе. Ты тут пообщайся, а я поблизости буду. Покурю пока… Маринка осторожно открыла скрипящую оградку, присела на скамеечку. В сумерках фотографии были видны не очень хорошо, но Татьяну Алексеевну она сразу узнала. Волнистые, светлые волосы, большие, ясные глаза. Маринка заплакала. Она столько всего хотела сказать этой женщине за прошедшие годы, но, нечаянно оказавшись на ее могиле, поняла, что у нее нет для этого слов. Поэтому она просто сидела и плакала, а Татьяна Алексеевна смотрела на нее своими удивительными ясными глазами. Маринке неожиданно стало спокойно и тепло, слезы потихоньку высохли. Почти рядом с собой она ощутила чье-то уверенное, доброе присутствие. Большего душевного контакта у нее ни с кем не было никогда в жизни.
— Ну что, ты пообщалась? — Голос Валентины вывел Маринку из состояния глубокой задумчивости. — Темно уже. Забоишься еще, опять примерещится. Пойдем, мне смену принимать надо…
Обратно шли молча. Сильно стемнело, деревья глухо шелестели над головами. Где-то поодаль мрачно каркали вороны. Но Маринке было совсем нестрашно.
— Ну ступай, девица, не заблудись только! — ободряюще похлопала ее по плечу Валентина, проводив за ограду кладбища. — И не чуди больше. А приедешь в другой раз — заходи, чайку попьем.
Маринка рассеянно кивнула и пошла в поселок. Там уже все с ног сбились, искали ее.
— Где ты была, Смирнова? — спросил старший преподаватель.
— На кладбище…
— А почему так долго? Мы тут чуть с ума не сошли! Маринка удивленно подняла глаза. Она и представить не могла, что ходила к Татьяне Алексеевне целых семь часов!
В начале осени Маринка встретилась наконец с одноклассниками. Теперь она была не та, что прошлой весной. Маринка обросла потихоньку в Серпухове новыми знакомыми, почувствовала себя там нужной и востребованной. И преподаватели, и сокурсники ее уважали и любили. Поклонников у Маринки было хоть отбавляй. До смешного: половина военного училища, того самого, ходила по очереди провожать ее вечером на электричку. На самодеятельных концертах всегда народу был целый зал: приходили «посмотреть на Смирнову», которая умела так зажигательно петь и танцевать. Настоящая актриса!