— Мне всегда казалось, что кровать достаточно широка, — заметил Бо, слегка приподнимаясь, чтобы Серинис могла высвободить подол.
— Я могла бы лечь на полу, — предложила она.
— Ни в коем случае. Уж если я решил совершить благородный поступок, то пойду до конца.
— Тогда, может быть, вы…
— Несмотря на все свое благородство, я не святой, — возразил Бо, не оставляя у Серинис сомнений в том, что он готов прибегнуть к насилию, лишь бы не пришлось спать на полу.
Серинис невольно засмеялась, заставив Бо с любопытством спросить:
— Что вас так насмешило?
— Ничего.
— Нет уж, признавайтесь, — потребовал он.
Он лежал так близко и выглядел так соблазнительно… Внутри у Серинис что-то сжалось, когда она поняла, что отмахнуться от мыслей о Бо невозможно. Перевернувшись на спину, она украдкой поглядывала на его широкую грудь, втайне желая вновь прикоснуться к нему так, чтобы вызвать блаженный стон.
— Сегодня днем я представляла вас рыцарем в сияющих доспехах. Это сравнение показалось мне забавным, вот и все.
— Рыцарем в сияющих доспехах? — недоуменно переспросил он.
— Всего на миг. Мне не удалось даже упросить вас поцеловать мне руку, а ведь вы отважились на большее…
— Что вам не удалось?
— В воображении, — поспешно пояснила Серинис и взмахнула тонкой рукой, надеясь прекратить разговор. — Впрочем, не важно. Почему бы нам не попытаться заснуть?
Как будто это было возможно!
— Ни в коем случае.
— Почему?
— Прежде я хочу поцеловать вашу руку.
Бо не ошибся: Серинис и вправду была наивна. Ей понадобилось не меньше минуты, чтобы понять, к чему привел начатый ею разговор. Серинис съежилась в панике, уже успев на своем опыте убедиться, что Бо не составит труда вновь соблазнить ее.
— Бо, прошу вас…
Но было уже слишком поздно.
Повернув ее руку ладонью вверх, Бо не спеша поцеловал ее — так, что у Серинис перехватило дыхание. Когда он поднял голову, места на кровати словно стало еще меньше.
— Напрасно вы сделали это, Бо, — прошептала Серинис, ощущая нарастающий жар внутри.
Бо помрачнел.
— Вы правы. — Не добавив ни слова, он встал, вынул из шкафа одеяло и устроился в кресле за столом.
Прошло немало времени, прежде чем Серинис поняла: он не намерен прикасаться к ней. Ей бы радоваться, но вместо этого в глубине ее существа проснулось нестерпимое желание, требующее утоления.
В пробуждении рядом с нежным, женственным телом, свернувшимся в изящной позе, есть нечто интригующее, сонно размышлял Бо. Первые лучи нового дня проникли сквозь стекла иллюминаторов. Каюта купалась в ярком, красновато-желтом сиянии, позолотившем светлые блестящие пряди волос его жены, разметавшихся по подушке. Тонкий запах, исходивший от них, манил потереться щекой о шелковистые кудри, и это желание было у Бо не единственным. Его бедра касались упругие ягодицы жены, и если бы он лег спать обнаженным, то сумел бы по достоинству оценить их. Рубашка Серинис сбилась, открывая взгляду длинные стройные ноги и округлые бедра. Участившееся сердцебиение предупредило Бо о том, что если он сию же минуту не покинет каюту, ему придется нарушить обещание, поддавшись искушению разбудить жену нежными ласками.