Присмотревшись, Гейдж наконец понял, в чем дело. Впалые щеки Шимейн и дрожащие худые руки свидетельствовали о слабости, вызванной длительным постом.
— Когда вы ели в последний раз?
Шимейн напряглась, чтобы устоять под порывами ледяного ветра, отнимающего у нее последние силы.
— Мне дали корку хлеба и затхлой воды четыре дня назад, когда заперли меня в трюме… — Она пошатнулась, ощущая, как бессилие окончательно завладевает ею, но когда Гейдж протянул руку и поддержал ее предплечье, Шимейн резко отпрянула и с трудом выпрямилась.
— По правде говоря, сэр… — Она сглотнула, борясь с тошнотой, и тихо пробормотала: — Я так изголодалась… Боюсь, я близка к обмороку.
Гейдж окликнул проходящего мимо торговца и, купив у него несколько пшеничных лепешек, предложил одну новой служанке:
— Пожалуй, это лекарство поможет.
Шимейн схватила лепешку и начала жадно откусывать, едва не давясь ею. Сгорая от стыда за собственное неподобающее поведение, она не поднимала глаз на мужчину, высокая, широкоплечая фигура которого заслоняла ее от взглядов уличных зевак. Проглотив последние крошки и прерывисто вздохнув, Шимейн смущенно взглянула ему в глаза:
— Мне повезло гораздо больше, чем другим узникам, сэр. Многие из них умерли от голода — точнее, тридцать один человек.
Гейдж вспомнил расплывшиеся туши капитана Фитча и его супруги и переполнился яростью, поняв, что они жирели, а каторжники умирали от голода.
— Я не раз слышал о том, что каторжники на кораблях вроде «Гордости Лондона» вынуждены терпеть лишения, — задумчиво произнес он. — Сам я приплыл сюда как пассажир торгового судна несколько лет назад и считаю, что мне посчастливилось в отличие от многих колонистов.
Шимейн невольно скрестила руки на животе, услышав гулкое урчание.
— Я благодарна уже за то, что осталась в живых, сэр, ведь временами я всерьез сомневалась, что выживу.
Гейдж протянул ей еще одну лепешку и терпеливо дождался, когда Шимейн расправится с ней, на сей раз не забывая о хороших манерах. Наконец доев все лепешки, она ощутила жажду. Похоже, новый хозяин читал ее мысли, поскольку подозвал старика торговца и купил у него стакан сидра.
Только теперь, когда голод и жажда на время утихли, Шимейн поняла, что они с Гейджем привлекают всеобщее внимание. Кое-кто из жителей городка останавливался поодаль, в изумлении разинув рот, а другие, напротив, отводили взгляд и торопились пройти мимо. Некоторые подступали поближе, чтобы лучше разглядеть невиданное зрелище. Горстка английских солдат, стоящих неподалеку, гоготала, нагло рассматривая Шимейн.