Рюарк подошел к захваченным пленникам.
— Кто из вас хочет остаться здесь?
Они недоуменно переглянулись и продолжали молчать. Никому не хотелось первому выражать свое заветное желание.
— Хорошо! Значит, вы предпочитаете рабство здешней свободе, — подвел итог Рюарк и потом спросил: — Если вы вернетесь, сообщите ли вы сквайру о том, что его дочь находится в безопасности и будет оставаться здесь заложницей, пока он не заплатит за нее выкуп?
Все трое закивали в знак полного согласия, вызвав ироническую улыбку Мазера.
— Только глупцы могут променять свободу на ярмо Траерна.
— Отправим их на шлюпке завтра на рассвете, — предложил Гаррипен. — А пока пусть эти бедолаги набьют свои животы. Да и девушка тоже! Ей это будет полезно, раз уж придется прокатить на себе этого молодца.
Шанна взглядом поблагодарила Гаррипена и с благодарностью приняла от одной из девушек тарелку с едой. Среди общего веселья она была не прочь перекусить. Она не обращала внимания на грубые шутки в свой адрес. Гаррипен где-то отыскал кусок ярко-красного шелка, кинжалом отрезал от него длинную полосу и, под одобрительный гул завязав ее петлей, надел на шею Шанне, вручив конец Рюарку в знак ее рабского ему подчинения. Принимая эту игру, Рюарк высоко поднял руку с зажатой в ней материей, чтобы все могли это видеть. Потом с демоническим смехом прижал Шанну к груди и крепко поцеловал в губы. Рука его дерзко похлопала Шанну по заду, что показалось ей слишком фривольным. Потом он взвалил ее себе на плечи и под смех присутствующих понес в апартаменты, которые раньше занимал Пелье. Голландец распахнул перед ним дверь.
Шанну привели в ужас мрак и неприятный запах, царившие в комнате. Все это напомнило ей кошмар, уже пережитый в подвале.
— Свинарник Пелье, — с отвращением проговорил Рюарк. — Позвольте, я найду свечу. Вы сядете?
— Нет, я не решаюсь…
При свете свечи их взорам открылось ужасное зрелище. Повсюду валялось грязное тряпье, пустые бутылки, какие-то ящики, бочонки — не иначе как награбленные при пиратских налетах. Массивная резная кровать, казалось, плавала в море этого мусора под пыльным балдахином. Из открытой дверцы огромного шкафа вываливалась смятая шелковая и атласная одежда, платья и плащи. Окна были завешаны старыми, пропыленными насквозь красными бархатными гардинами. В огромной фарфоровой ванне валялись пустые бутылки и флаконы. Все расставленные по стенам зеркала были обращены к кровати. От забытого ночного горшка исходила страшная вонь.
— Видно, Пелье питал отвращение к чистоте, — заметил Рюарк, сразу принявшийся за дело. Он сорвал гардины и, открыв окна навстречу дувшему с океана ветру, вышвырнул в окно массу лишних вещей. Дышать в комнате стало легче.