— Почему он заковал их в цепи? — спросила Шанна у Эргюс.
— Не знаю, сударыня…
— Ладно, пойдем-ка узнаем…
Шанна быстро спустилась на причал и подошла к Ролстону.
— Мистер Ролстон, — обратилась она к нему дрожащим от гнева голосом.
— Не приближайтесь, сударыня, — предостерег он.
— Что это значит? Почему вы обращаетесь с этими людьми, как со скотом? Снимите с них кандалы!
— Сударыня, это невозможно.
— Невозможно? Вы забываетесь! Как вы смеете отвечать мне подобным образом!
— Сударыня, — взмолился он, — эти люди…
— Люди, а не скоты! — отрезала она. — И пусть ваши стражники воздержатся от плохого обращения с ними. Путешествие и без того предстоит достаточно трудное.
Управляющий еще раз попытался возразить:
— Сударыня, это невозможно! Они убегут. Я заплатил за них деньги вашего отца.
— Мистер Ролстон, я уже сказала вам: освободите их от цепей. Сейчас же!
— Но, мадам Бошан…
Внезапно один из рабов, слезавших с телеги, замер. К нему с криком подбежал стражник.
— Эй ты, вшивый ублюдок! Пошевеливайся. Ты не в «Ковент-Гардене»!
Он занес свою дубинку над закованным в цепи человеком. Шанна бросилась к ним. Раб сгорбился и прикрыл голову руками — казалось, дочь Траерна его испугала больше, чем дубинка.
— Извольте бережно обращаться с тем, что принадлежит моему отцу! — воскликнула она тоном, не допускавшим возражений.
К ней подбежал Ролстон и схватил ее за руку. Он искренне пытался защитить дочь господина Траерна.
— Сударыня, остерегайтесь этих типов, — проговорил он. — Они отчаявшиеся люди, и ничто…
Шанна повернулась к нему:
— Не прикасайтесь ко мне, прошу вас.
— Мадам Бошан, ваш отец вверил вас мне…
— Мой отец давно прогнал бы вас с Лос-Камельоса, если бы знал, как вы обращаетесь с этими людьми.
— Я вижу, что мадам стала гораздо агрессивнее после своего замужества.
— Вот именно. И берегитесь!
— Вы гневаетесь, но я не понимаю почему. Я всего лишь выполняю приказы вашего отца.
— Вот и прекрасно. Очень хорошо.
— Я вас не понимаю.
— Если бы вы вели себя пристойнее…
Он придал своему лицу насмешливое выражение.
— Как ваш покойный муж, разумеется?
Шанна почувствовала желание дать ему пощечину. У нее не было слов, чтобы выразить все свое презрение к этому человеку. Между тем раб, привлекший ее внимание, затерялся среди своих товарищей по несчастью.
Донесшийся с судна голос привлек внимание Шанны — капитан Дюпре свесился через перила, чтобы узнать, в чем дело.
— Что там у вас? — спросил он, но, увидев замерших рабов, все понял.
— Ведите этих людей на борт! — крикнул он стражникам. — Вам покажут дорогу.
Узнав Шанну, капитан широко улыбнулся. Он снял треуголку и склонился всем своим коротким телом в глубоком поклоне.