Кэтриона испытала безудержную радость. Он жив! Он стоит здесь и ничуть не напуган!
– Вы должны согласиться, милорды, – говорил тем временем Доминик, подкрепляя слова выразительными жестами, – что обвинения этого человека абсурдны!
Флетчер с каменным лицом, ссутулив плечи, сидел на стуле сбоку от скамьи.
– Я спрашиваю вас, джентльмены, возможно ли это? – продолжал обвиняемый, четко расставляя акценты. С интонациями чистокровного англичанина, аристократа до последнего дюйма, он был невероятно хорош. – Зачем бы я, брат лорда Уиндраша, стал скитаться по задворкам в одеянии шотландского горца и убивать совершенно незнакомых мне людей? Не подумайте, что я не уважаю национальную одежду – я даже восхищаюсь ею, когда она надета на простых людях или на солдатах. Но неужели вы допускаете, что я мог надеть подобные вещи на себя? У меня великолепный гардероб, и он меня полностью устраивает. – В голосе Доминика прозвучали капризные нотки. – Поверьте, я слежу за своей внешностью и никогда не показался бы в неподобающем виде перед шотландцами, дабы не стать предметом насмешек. Такие дикие шутки могли прийти в голову только этому человеку. – Он показал на Флетчера.
Тот тяжело поднялся со стула.
– У меня есть дюжина свидетелей, и любой из них подтвердит, что видел вас в килте и гетрах. И вы были последним, кто оставался наедине со Смитом.
– Меня видели? – Доминик повернулся и наставил на Флетчера монокль на длинной ручке. Он держал его в руке, обтянутой перчаткой, всматриваясь через единственную линзу в лицо своего оппонента. – Если меня видели, тогда забирайте меня в тюрьму и собирайте суд! – Доминик демонстративно дернул плечами и снова повернулся к скамье: – Милорды, почему бы вам не опросить кого-нибудь из независимых свидетелей, слову которых можно доверять? Может, таковые найдутся среди присутствующих? В таком случае давайте их выслушаем.
Судебные исполнители, несомненно, и сами того желали. Офицер полиции окинул зал взглядом.
– Есть кто-нибудь, кто видел в холмах этого мужчину?
– Я. – Алан Фрезер в своем килте выступил вперед, высокий и горделивый. – И могу сказать вам, милорды, когда я встретил этого человека, на нем были английские брюки. Он промок как цуцик и ужасно сокрушался по поводу своего вида.
– И вы дали ему килт, – сказал Флетчер. Он повернулся к членам магистрата: – Это его плед носил Уиндхэм. Возможно, этот мужчина дал ему и килт.
– О, тогда вы принимаете меня за очень щедрого человека, – немедленно возразил Алан. – У меня только один килт и один плед. И тот, и другой для собственных нужд. Если бы я отдал их этому англичанину, то предстал бы сейчас перед вами с голым задом. Представляю, какой скандал в этом случае вызвало бы мое появление среди благородных дам!