Хотек взялся за дверную ручку, но рядом с его длинными, тонкими, желтоватыми, как лапша, пальцами легли короткие пальцы Ивана Дмитриевича, уже знавшего: не тот спасет, кто волонтером взойдет на алтарь, под жертвенный нож, а тот, кто сумеет найти выход из тупика. Жертва очищает лишь одну душу – самого жертвующего. Восстановить справедливость в мире она не может.
– Минуточку, граф, – грубо сказал Иван Дмитриевич.
Левой рукой сжимая ручку двери, чтобы не дать послу уйти, правой он выхватил полученное Стрекаловым письмо, развернул, встряхнув, и с нагловатой лихостью поднес его к самому лицу Хотека.
– Мадам права, – сказал Иван Дмитриевич. – Убийца – вы!
Ом был настороже и ловко отвел руку, когда Хотек, подавшись вперед, попробовал завладеть письмом.
Тихий ангел пролетел над гостиной.
Затем громыхнули по коридору торопливые шаги, вошел шуваловский адъютант. В руке он держал священную книгу пророка Магомета.
– Привез, ваше сиятельство! – громогласно отрапортовал адъютант, сияя, как медный чайник. – Можно присягать.
– Вы сведете меня с ума! – взвыл Шувалов. – Дайте сюда! – Вырвал у него Коран и с размаху зашвырнул в спальню. За рукав оттащил Ивана Дмитриевича от двери. – Простите, граф! Сейчас этого мерзавца увезут в больницу для умалишенных…
– Нет, – покачал головой Иван Дмитриевич, но продолжать не смог – Стрекалова с налету притиснула его к стене, дурманяще пахнуло женским потом, духами. Поцеловать хочет? Увы! Ее рука шарила по сюртуку, нащупывая карман, оттопыренный скляночкой с грибами. Револьвер ищет! Хотека застрелить! Все произошло так стремительно, что никто ничего не понял, не успел понять, да и не мог. Выдернув скляночку, Стрекалова потрясенно уставилась на свой трофей. Будто кто-то посторонний показывал ей этот предмет, а она не могла догадаться о его назначении. Пальцы железной хваткой стискивали стеклянные бока – вот-вот раздавят! – и лишь указательный бестолково скребся по крышке, одинокий, беспомощный, упорно пытался нащупать спусковой крючок. Когда палец успокоился, Стрекалова с каким-то полувздохом-полувоплем вскинула руку и шарахнула скляночку себе под ноги. Дробью сыпанули осколки, брызги рассола, марая обои, рассеялись по стенам, на полу растеклась коричневая лужица с битым стеклом и жалкой горкой осклизлых черно-рыжих комочков.
Стрекалова, закрыв лицо руками, стояла посреди гостиной.
Она не понимала, что, если в кармане у победителя вместо револьвера лежит баночка с солеными грибами, тем почетнее победа: младенец задушил змею, Давид свалил Голиафа… Остальные вообще ничего не понимали.