– Он самый!
– А вам знаком этот человек, мсье Челли?
Тот покачал головой.
– Не признаешь, гад? – возмутился Константинов, стоявший на краю причала.
– Мсье Челли, покажите ваши руки, – попросил Певцов.
– Хорошо гляди, гад! – кричал снизу Константинов. – Не отворачивайся!
Очная ставка удалась. Дино поспешно отступил от борта, с явным вызовом заложил руки за спину, словно спрашивая: ну-с, и что вы станете делать дальше? Попробовал даже насвистеть какой-то веселый мотивчик, но губы дрожали, и свиста не получилось. Попугаю, видимо, передалось его беспокойство. Он нахохлился, начал сердито цеплять коготками рубаху.
– Даже птица понимает, что вы нервничаете, – сказал Певцов. – Я должен произвести обыск в вашей каюте.
– Минуточку, синьор офицер! Нам с вами нужно поговорить наедине. – Капитан чуть не силой затащил Певцова к себе в каюту. – Синьор офицер, это ошибка! Дино шалун, да. Но не бандит. Просто он гордый мальчик и любит подраться. В его годы я тоже был гордый. А теперь у меня пятеро детей. Ответьте мне как на исповеди: дело серьезно?
– Куда уж серьезнее.
– Пожалейте моих детей, синьор офицер! Луиджи не простит мне, если я выдам его сына. Скажите вашему генералу, что это ошибка. Умоляю вас!
Певцов ощутил, что левый карман его шинели внезапно отяжелел.
Он вынул увесистый кошелек, помахал им под носом у капитана:
– Мы не в Калькутте, запомните это! Мы в России! – и разжал пальцы.
Кошелек, звеня, шлепнулся на пол, из него вылетела одна золотая монета и закатилась под стол.
– Я вижу, вы честный человек, синьор офицер. Мадонна миа! Я иду останавливать машину. – Капитан как-то укромно, бочком, выскользнул из каюты, что в другое время Певцова насторожило бы, но сейчас он смотрел только на монету, лежавшую под столом.
Оставшись один, присел на корточки, с тоской вгляделся в знакомый козлиный профиль. Рванул кошелек – там было еще штук двадцать таких же… Неужели?
Певцов бросился к двери, и в памяти отозвался щелчок замка, который он краем уха услышал минуту назад. Заперто! Он забарабанил по двери кулаками:
– Откройте! Именем государя императора!
Все надсаднее стучали поршни, ром из кружки плескался на стол.
В круглом окошке дрогнул и медленно поплыл мимо бревенчатый настил причала.
Певцов хотел открыть иллюминатор, но не совладал с винтом. Схватил табурет и, зажмурившись, чтобы глаза не посекло осколками, саданул по стеклу. Высунулся наружу. Между кораблем и причалом было уже сажени полторы, внизу кипела и пенилась ледяная вода.
– Я здесь! – закричал Певцов, но голос его потонул в плеске воды, грохоте машины.